Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

замороженную селёдку. Работяги брали сразу по два-три брикета по 11 кило каждый. Так и жил сосед, питаясь всей семьёй этой самой селёдкой во всех видах (взято из реальной жизни). А здесь, на фронте, когда идёт война, когда враг не даёт ни дня передышки, деньги выплачиваются строго день в день без задержек. И не только нам, лётчикам, но и на передовой. Вот и задумаешься где, на самом деле, война? Там или тут?

(* Военнослужащий хоть и находился на полном государственном обеспечении: ему полагались форма, оружие, питание, включая паек, в который входили даже сигареты, либо папиросы или махорка (некурящим иногда выдавали сахар или шоколад) и водка (только на передовой). Но помимо вещевого и продовольственного довольствия им ещё и платили денежное довольствие, то есть зарплату. Кроме этого за быстрый и качественный ремонт личный состав авиаремонтных мастерских получал премию в 500 рублей за каждый восстановленный самолет. Техперсонал, обслуживающий самолеты, получал денежную награду в размере 3 тыс. рублей при условии безотказной работы матчасти за каждые 100 самолетовылетов. Платили танкистам, артиллеристам и пехоте. Так, за каждый подбитый танк противника, командиру орудия и наводчику полагалось 500 рублей, остальным членам орудийного расчёта — по 200 рублей. За каждый подбитый или подожженный танк противника наводчик противотанкового ружья получал вознаграждение в 500 рублей, номер ПТР — 250 рублей; командир, механик-водитель, командир орудия танка — по 500 рублей, остальные члены экипажа — по 200 рублей. Устанавливалась денежная премия в 1 тыс. рублей каждому солдату или командиру за лично подбитый или подожженный танк врага при помощи индивидуальных средств борьбы (гранаты и бутылки с горючей смесью). При групповом уничтожении танка противника размер премии увеличивался до 1,5 тыс. рублей, её выплачивали равными долями всем участникам группы.)

Гайдар с Данилиным, выпросив у местных ЗиС-6, в срочном порядке укатили в Москву. Пока их не было наша часть аэродрома представляла из себя разворошенный муравейник. Никто не ходил шагом, все бегали как угорелые, стараясь как можно быстрее и качественнее подготовить истребители к перелёту и будущим боям. Тем более, что из техсостава полетят не все, хотя я и пообещал при первой же возможности забрать остальных. Запах краски витал в воздухе над стоянкой самолётов, не смотря на морозец. Технари соорудили на каждую машину здоровенный ангар, по типу палатки из брезента, ставили туда печку и в тепле занимались обслуживанием и покраской. Кузьмичу где-то удалось раздобыть настоящую белую краску. Всё лучше, чем наши соседи с окрашенными разведённой известью самолётами. Хотя в нашем случае это так себе маскировка. Оконцовки крыльев так и остались красными, да ещё и здоровенные красные звёзды на крыльях и фюзеляжах явно не способствовали скрытности. Но приказ есть приказ, да и получилось очень эффектно.

Наш отряд продразвёрстки, как я их назвал, вернулся через полтора суток аж на двух машинах, загруженных так, что рессоры едва не ломались. Где и кого они ограбили было неизвестно, а эти два деятеля лишь загадочно улыбались. Данилин проговорился, что это заслуга Гайдара, который в Москве поднял буквально на уши всех своих друзей и знакомых и с их помощью раздобыл всё это. Плюс кое что смогли купить в коммерческих магазинах ( я и не знал, что такие в это время есть). Дважды их останавливал военный патруль и один раз едва не арестовали милиционеры, приняв за спекулянтов. Тут уже Данилину пришлось задействовать свои связи.

Привезли Гайдар с Данилиным ленд-лизовские и отечественные сухие суповые концентраты, яичный порошок (прозванный "яйца Рузвельта"), тушёнку, консервированный животный жир, вытопленный из сала, консервированный колбасный фарш (который, почему-то, солдаты не особо любили), концентрированное молоко, сухое молоко, какао-порошок, муку в мешках по 100 английских фунтов (43,4 кг.), сахар, рис, манную крупу, 4 бочки подсолнечного масла, несколько мешков с сухофруктами и большое количество так называемого Рациона "D" (Ration D), представлявшего из себя плитку весом около 100 г, состоящую из смеси шоколада, сахара, овсяной муки и сухого молока. На вкус, так скажем, сильно на любителя, зато пищевая ценность трёх таких плиток составляла 1800 килокалорий и равнялась суточному минимуму питания. Самое то в блокадном городе.

Взлетали тяжело. Перегруженный "Дуглас" с трудом оторвался от полосы и медленно начал набирать высоту. Командир экипажа, капитан Ермолаев, хотел было оставить второго пилота и бортмеханика, чтобы взять побольше груза, но я категорически запретил. И так с самолёта сняли всё что можно, чтобы максимально облегчить его. Так же тяжело взлетали истребители первого и второго звена. Их тоже загрузили до предела. Старшина Федянин лично контролировал, как в фюзеляжи запихивали мешки и ящики. Только что на коленях у лётчиков не было груза. Третье звено и я со своим бессменным ведомым, уже лейтенантом Санчесом, шли пустые, на случай, если придётся принять бой. Прямо сердце кровью обливалось, когда видел оставшийся на аэродроме груз. Хотелось плюнуть на всё и дать команду грузить и в наши истребители, но здравый смысл всё же возобладал. Не дай Бог нарвёмся на фрицев и не поможет никакое лётное мастерство. Перегруженные истребители были похожи в полёте на утюги. Маневренность точно такая же.

Глава 9. Ленинград. Суровый февраль 42-го.

Местом нашего базирования нам определили недавно построенный аэродром в Сосновке. Благо тут была возможность сесть и нашему транспортнику. Кроме нас здесь уже базировались 159-й истребительный на истребителях P-40 "Tomahawk", 26-й истребительный на МиГ-3, И-16 и И-153, 13-й разведывательный и 44-й бомбардировочный на СБ авиаполки и 38-й батальон аэродромного обслуживания. Последнее для нас было особенно актуально. В общем то ещё столпотворение.

Долетели без приключений с посадкой на дозаправку на аэродроме в Череповце. Маршрут наш был довольно длинным и изломанным. Вначале от Кубинки до Череповца с посадкой, затем от Череповца предстояло пройти между Волховым и Лодейным полем и уже там повернуть над Ладожским озером на Питер. Над Ладогой нас должны встретить истребители ЛаГГ-3 44-го истребительного полка.

Наш прилёт, что вполне естественно, не остался незамеченным. Как и везде, где мы появлялись, к нам началось паломничество любопытствующих. Ну так ещё бы, ставшая уже легендарной целая эскадрилья Героев Советского Союза. А сколько восхищения и надежды было в глазах обслуживающего аэродром гражданского персонала.

Техники тут же принялись разгружать истребители от их груза и устанавливать палатки-ангары, а мне предстояло найти местное начальство и доложить и прибытии. Но сначала нужно было пристроить наш груз. Думаю с этим местное руководство нам поможет.

— Товарищ майор!— меня окликнул Гайдар. Рядом