Почти прекрасны - Джейми Макгвайр

переговорить с ним. Тайно.

– Когда это случилось?

Она покраснела.

– Несколько часов назад. Я с одержимостью проверяю новости.

Я задумался, стараясь понять, что это значило и что делать дальше.

– Поэтому они сегодня следили за нами. Адам вышел, и они надеялись, что я сразу же пойду к нему. Что, если он не захочет со мной общаться? А если он договорился с ними?

Эбби кивнула и обняла меня.

– Нам нужен план. Нужно сделать все правильно и нужно понять, на чьей он стороне. Что он знает, какие вопросы ему задавали. Что они знают о тебе. – Она подняла голову, встречаясь со мной взглядом. – Но ты прав. Они будут следить за нами, и они рассчитывают, что ты выйдешь с ним на связь.

Я кивнул, целуя жену в лоб.

– Поехали домой. Хочу забраться в постель и обнять тебя.

– Идеальное окончание идеального свидания.

Я заулыбался:

– Идеального? Даже в компании федералов?

Она засмеялась:

– Когда все это закончится и мы заживем обычной жизнью с нормальными свиданиями и разговорами, ты, возможно, устанешь от меня.

Я свел брови на переносице, глядя на Эбби:

– Как я могу устать от своих глаз или рук? Ты часть меня, голубка.

Она встала на носочки и поцеловала меня.

Я уже тысячу раз целовал эту девушку, но этой ночью вкус ее губ напоминал вечность.

Глава 18

Тайны

Эбби

Камилла сидела одна за столиком на двоих. На идеальный деревянный квадрат столешницы падали солнечные лучи. Когда я приблизилась, девушка сминала салфетку татуированными пальцами. Я села напротив, но ее лицо все еще было омрачено какими-то мыслями, а попытка улыбнуться вышла вымученной.

– Привет, Эбби, – сказала она тихим голосом.

– Все в порядке?

Она быстро кивнула.

– Спасибо, что согласилась встретиться.

– Как прошел прием у врача?

Камилла посмотрела на свои руки и отложила салфетку, поняв, что почти порвала ее в клочья.

– Идем на поправку. Вот только Трент плохо спит по ночам. Просыпается весь в поту. Почти все время чувствует себя ужасно, но говорит, что я преувеличиваю. Его больше волнует то, что врач сулит ему физиотерапию на ближайшее время. Нервничает, что не сможет больше делать татуировки.

– Он же не сломал руку, – сказала я.

– Запястье. Многое зависит в его работе от запястья.

Я слабо улыбнулась:

– Все будет хорошо. А что насчет тебя? Как голова?

Камилла прикоснулась к бледно-розовому шраму, идущему вдоль линии волос.

– Все еще бывают головные боли. Иногда перед глазами плывет. Но в целом нормально.

– Рада, что с вами все в порядке.

– Знаю… – заговорила она и замешкалась. Взяла новую салфетку, сминая ее так, будто сражалась с ней. – Знаю, что ты винишь меня. Оправдываться не буду. Я сотни раз думала про аварию и чувствовала бы то же самое, что и ты. Он уже пережил ужасную аварию с бывшей девушкой и не хотел садиться в машину. И вот он сел, а я не остановилась. Не замедлилась и не съехала на обочину. Я вела машину дальше – расстроенная, злая и невнимательная к дороге.

Ее слова застали меня врасплох. Она словно прочла мои мысли.

– Трент сказал, что никто бы не смог уклониться от того придурка, который въехал в вас, – смягчилась я.

– Трент много чего говорит, – проворчала Камилла. Она прикоснулась к одной из многочисленных татуировок, которые набил Трентон. – Я повторяю себе все это, но ничего не могу изменить. Так что я не виню тебя в том, что ты злишься на меня, потому что я и сама на себя злюсь. Но обещаю, что буду впредь более внимательна и заботлива и буду учиться на своих ошибках.

– А Томас?

Камилла вздрогнула.

– Ух ты, неудивительно, что Трэвис женился на тебе. Ты идешь напролом. – Я изогнула бровь, и Камилла нервно заерзала, как муравей под лупой в солнечный день. – Что ты хочешь услышать от меня, Эбби?

– Ты все еще любишь его?

– Да. – Она легонько вздохнула, будто совсем не собиралась этого говорить. – Эбби, – сказала она, прикрыв глаза. – Я люблю Трента. Влюблена в него и хочу быть только с ним. Между нами с Томасом все кончено.

– Точно?

Она нахмурилась.

– Что, если бы… Трэвис умер?

Я сердито посмотрела на нее.

Она подняла руки.

– Просто дослушай. Что, если бы он умер, а через несколько лет ты бы встретила человека, который бы заставил тебя испытать то же, что ты чувствовала с Трэвисом? Может, даже сильнее.

– Невозможно.

– Верно, но а вдруг? Такие у меня чувства к Томасу и Трентону. Томас больше не участвует в моей жизни в этой роли и никогда не будет, но я всегда буду его любить. Когда на моем пути возник Трентон, я просто не могла в него не влюбиться. Поверь мне. Я пыталась.

– Значит, ты не хочешь быть с Томасом?

– Нет.

– А если бы не появился Трентон? – спросила я, скрещивая руки.

– Томас сам закончил наши отношения. Он знал, что ничего не выйдет. Тем более это уже не важно, я все-таки встретила Трента, и это навсегда. Я не хочу остаться с Томасом. Я счастлива там, где я есть.

К нашему столику приблизилась официантка и поставила на стол два стакана воды.

– Привет, я Шэннон. Хотите что-то еще из напитков?

– Кофе, – сказали мы с Камиллой одновременно.

– Конечно, – отозвалась Шэннон, поворачиваясь в сторону кухни.

– Камилла, я очень хочу, чтобы мы поладили. Я люблю Трентона, он любит тебя, а значит, мы одна семья. Я просто…

Она выглядела разочарованной, но не слишком удивленной.

– Ты не доверяешь мне и не можешь за меня ручаться.

– Верно.

– Что ж, возможно, я вырасту в твоих глазах.

– Возможно. Томас и Трентон ведь в тебя влюбились. Значит, есть в тебе что-то удивительное.

– Может, я просто в постели сногсшибательна.

Я поморщилась, и она хихикнула, откидываясь на стуле. Официантка принесла нам кофе и достала блокнот и ручку.

– Завтрак? – спросила Шэннон.

– Блинчики, – сказала я, передавая ей меню. – Яичница средней прожарки. Драники и тосты не нужны.

Шэннон кивнула и посмотрела на Камиллу.

– Просто бекон, поджаренный.

– Отлично, – сказала Шэннон, что-то начеркав, прежде чем принять меню Камиллы.

Официантка снова развернулась и ушла на кухню.

Камилла налила себе молока, добавила сахар и помешала, делая маленькие глоточки и глядя в окно. Она выглядела уже не такой расстроенной, как раньше. Между нами ничего не было решено, но очевидно, что напряжение ушло.

– Кэми, только вот что, – сказала я. – Если бы Трэвис умер, – если бы я смогла влюбиться снова, – то этим человеком стал бы