Шехерезада - Энтони О'Нил

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 135
Перейти на страницу:

Рядом с подушками неряшливой кучей была брошена одежда: розовая рубашка, шелковое, завязывающееся на груди покрывало, широченные шаровары цвета хны, тонкие и прозрачные, как для девушки из гарема. Она поднялась на ноги, с трудом сохранив равновесие.

Поспешно оделась, устроив для зрителей представление, будто бы с опозданием устыдившись своей наготы. Нарядившись, сунув ноги в шлепанцы, бросила вокруг долгий задумчивый взгляд, закусила губу, словно раздумывая, что делать дальше, стиснула руки, изображая гнев или решимость. Потом вдруг, как бы придя к заключению, что она в самом деле одна, направилась к выходу.

Для наблюдателя этого было достаточно.

— Вблизи твоя краса тускнеет, — заученно проскрипел из тьмы голос, словно давно отрепетировав реплику.

Она остановилась на полушаге и оглянулась, стараясь разглядеть в темноте говорившего, но увидела только смутную, плохо очерченную фигуру, похожую на привидение. Шехерезада снова двинулась к свету.

— Ни шагу больше, шлюха, — приказал мужчина, выйдя наконец из-за стены. На него пролился свет лампы, и Шехерезада разглядела худого, бледного человека с острыми чертами лица, болезненно пылавшими глазами с бородой, наполовину запачканной сажей, одетого во что-то темное, пыльное, без тюрбана. Руки его были высокомерно, но не презрительно, а благородно, скрещены на груди — в нем чувствовалась харизма.

— А куда я, по-твоему, направляюсь? — искренне удивилась она невинным тоном, будто возобновляя секунду назад прерванную беседу.

— Никуда, — хмыкнул он. — Никуда ты не направляешься. Давным-давно очнулась. Не принимай меня за глупца, шлюха.

Давно ее так не называли, по крайней мере в лицо, со времен проклятий царя Шахрияра в моменты соития. Она впилась в обвинителя пылающим взором.

— Почему ты позволяешь себе оскорблять меня?

Он не дрогнул под ее взглядом, в отличие от царей и халифов, слегка улыбнулся и, быстро загладив улыбку естественным, с виду легочным, кашлем, уверенно ответил:

— Ты продалась, как публичная девка, мужчине, которого презирала. Почему не назвать тебя шлюхой?

Она задумчиво посмотрела в просвет, как будто еще не решив, рвануться к нему или нет.

— Кто сказал, будто я презираю собственного мужа? — спросила она вместо этого, не считая возможным оставить его слова без ответа.

— По-моему, ты умная женщина. По крайней мере, сообразительная шлюха. Знаешь, что он тебя презирает. Как же ты можешь не презирать его?

Она понимающе, скрытно сверкнула глазами, предусматривая в качестве защиты разнообразные, сбивающие с толку реакции.

— Как тебя зовут? — спросила она, словно чуя к нему внезапное влечение.

— Хамид.

— Это твое настоящее имя?

— Для чего мне врать? А тем более говорить правду.

Она призадумалась:

— Давно за мной наблюдаешь?

— Много лет, — сказал он.

Она откровенно смутилась.

— Ты хочешь овладеть мною, Хамид?

— Никогда не хотел.

— Почему? Я действительно тебе не нравлюсь?

— Не хочу унижаться.

— Тогда зачем принес такую одежду? Абсолютно неподходящую? Зачем ты это сделал, если не хочешь меня в ней увидеть?

— Подходящая одежда для шлюхи, — просто ответил он.

Она отвела глаза, как бы признав свое поражение, демонстративно огляделась вокруг и спросила:

— Где я сейчас, Хамид?

— Если ты такая умная, то догадаешься.

— Ты уже говорил, что я умная.

— Тогда скоро поймешь.

— Во дворце?

— Здесь теперь твое царство.

— Надолго?

— Насколько возможно.

— Значит, я должна осмотреть его хорошенько, — заявила она и опять пошла к выходу.

Выбора у него не осталось, кроме того, чтобы сделать шаг вперед, с неохотным усилием выскользнуть из темноты, расплести руки змеиным движением, схватить ее за запястье холодными длинными пальцами, рывком дернуть к себе, как бы желая обнять, и столь же быстро оттолкнуть с отвращением.

— Пошла на место, — прошипел он, и она узнала голос, услышанный в бане, но не подала даже виду.

— А где мое место, Хамид?

— На троне, — ответил он. — Что от него осталось.

Она старалась переглядеть его, а он отстранялся все дальше, словно уходил по невидимой тропе туда, где время не имеет значения. Она медленно, недовольно потупилась, постепенно отступила на ковер с грязными разбросанными подушками.

— Не верю, что ты меня убьешь, Хамид.

— Неужели думаешь, будто я раньше женщин не убивал? — Издали голос его казался бестелесным.

Опустившись на подушки, она безнадежно уставилась в пол:

— Многих убил? Моих прислужниц?

Он снова скрылся в темноте, пристально на нее глядя.

— Мы всех убили: евнухов, кочегара и прочих, включая еврея, который нас видел.

Она молчала.

— А ты, хладнокровная сука, слезинки не проронила, — фыркнул Хамид.

И она в ответ фыркнула:

— Думаешь, я до сих пор не знаю, как действуют кровопийцы? Думаешь, никогда раньше не видела, как проливают невинную кровь?

— Не уподобляй меня своему мужу, — разозлился он.

— Разве ты не убийца?

— Я просто исполняю свой долг.

— Который велит убивать невинных?

Он уставился на нее и шепнул:

— Было очень красиво… Безгрешная кровь течет в бассейн. В ней купаешься, она вокруг тебя струится, наполняет сам воздух, сияет с небес.

Она чуть помолчала:

— Вдохновенные речи, Хамид.

— Не ждал, что оценишь.

— Ты пьешь вино гейдара? — спросила она, имея в виду гашиш.

Он помедлил, как бы ища оправдания:

— Какая разница?

Она притворилась смущенной:

— Мне показалось, что я слышу запах.

— У меня свой собственный запах, — ощетинился он. Не менее сладкий, чем твой.

Она проигнорировала замечание:

— И сейчас принял гашиш?

— Не понимаю, при чем тут это.

— Я заметила у тебя под ногами кожицу фаната. Гранаты часто едят вместе с гашишем.

— Ты очень наблюдательна.

— Хорошо вижу подобные вещи.

— Какие? — Он бросил на нее обвиняющий взгляд. — Слабости?

— Характеры, Хамид.

— Характеры, — прошипел он, но в его тоне она подметила нотку гордости.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?