Ночной поезд - Барбара Вуд

– Это надо сделать сегодня вечером?

Оба врача согласно кивнули.

– Постараюсь. Я иду в «Белый Орел» на новогодние танцы.

– Тем лучше. Начните жаловаться всем, с кем встретитесь. – Шукальский откашлялся, и этот звук эхом отдался среди древних стен. – Хотелось бы внести ясность еще в один вопрос. Если анализ Вейля-Феликса окажется отрицательным, мы просто меняем диагноз на грипп, и дальше вы сами решаете, как поступить. До истечения вашего увольнения нам не останется времени, чтобы испытать новую вакцину.

– Доктор, тогда я сегодня вечером повеселюсь на славу. Завтра Новый год, и, возможно, для меня начнется новая жизнь. Я достойно проведу этот вечер. – Он выдавил жалкое подобие улыбки. – Уже канун Нового года, и я иду на свидание с одной из ваших медсестер.

Шукальский, опиравшийся на стол, вздрогнул от испуга.

– Что? Кто она?

– Анна Крашиньская.

– Вы ведь не…

– Нет, доктор, я ей ничего не говорил. Поверьте мне, я не хуже вас понимаю, как важно сохранить тайну. – Ганс опустил рукав и снова надел пальто. – Завтра я дам о себе знать.

Повернувшись, чтобы уйти, роттенфюрер СС Ганс Кеплер помедлил и при тусклом свете средневекового склепа взглянул на Пиотра Вайду. Словно играя роль в какой-то странной пьесе, молодой эсэсовец торжественно произнес:

– Отец, помолитесь за меня…

Все трудились молча и без устали, пряча оружие, захваченное с поезда. Складом служили небольшие проемы и ниши в гигантской пещере. Любое пространство из известняка загружали оружием, боеприпасами и обкладывали стеной из камней и обломков. Кладка была сделана так тщательно, что только при внимательном осмотре можно было обнаружить потайные пространства позади стен. Затем партизаны отдыхали в теплой центральной пещере. Старики, остававшиеся в пещере, приготовили отличное тушеное мясо, которое проголодавшиеся люди теперь жадно поглощали.

– Я не могу поверить в это! – сказал Мойше, тяжело вздохнув. – Нам это удалось. И мы остались целыми и невредимыми!

Эстер энергично закивала и указала своей ложкой поверх костра.

– За это мы должны сказать спасибо Брунеку. Без него мы даже не попытались бы взяться за столь трудное дело.

– У нас больше тысячи единиц оружия всех типов, – подвел итог Антек, коркой хлеба подбирая остатки еды в своей миске. – Хватит на целую армию.

– На армию из двадцати человек, – прозвучал мрачный голос. – Все посмотрели на Давида. Он не прикоснулся к еде. Мойше Бромберг хотел было что-то сказать, но Давид продолжил: – Теперь пора умножить наши силы! Если у немцев за спиной будет сражаться армия, а впереди русские, то мы разобьем их! Мы сможем выдворить их из Польши! А наша армия будет расти. Мы начнем добывать все больше оружия и привлечем на свою сторону еще больше людей.

Мойше покачал головой.

– Давид, из этого ничего не выйдет. Нацисты убедили евреев, которых везут в поездах, что им предоставят новую работу и новые жилища. Думаешь, они с радостью покинут поезда и последуют за тобой?

– Но если мы откроем им глаза? – Голос Давида становился громче. Вены на его шее набухли. – Они поверят нам, они поверят евреям. Мы расскажем, что их ждет в Аушвице, и все покинут поезда, чтобы вместе с нами взяться за оружие!

– Вы правы, – согласился Брунек Матушек спокойным голосом. – Нам нужна армия. Но не такая, о которой вы говорите. Нам надо собрать остатки польской армии и организовать бойцов. Они разбросаны по всей стране, они скрываются и оказывают сопротивление. Вот что нам нужно. А затем нам следует заняться систематическим уничтожением опорных пунктов нацистов, как тот склад оружия за пределами Зофии.

– Значит, нам нужно нанести еще один сильный удар и поскорее, – опережая Давида, сказал Антек. – Так мы заставим нацистов думать, что против них действует многочисленная и сильная группа. Вы видели минометы в этих ящиках? Это отличное оружие для обстрела склада. Еще один мощный удар, после чего мы покинем эту пещеру, и, прежде чем они доберутся до нас, мы найдем убежище в горах.

Брунек задумчиво кивнул.

– Вместо большой армии, друзья мои, лучше располагать несколькими небольшими, укомплектованными из профессионалов подрывными группами, которые будут наносить быстрые и мощные удары, затем исчезать, прежде чем немцы смогут выйти на их след. Так сражаются на севере, вокруг Варшавы. Только так можно эффективно бороться с нацистами.

Заговорил Давид:

– В таком случае все в порядке, вы можете использовать людей с тех поездов. Они с удовольствием будут выполнять ваши приказы. Раздайте им оружие и скажите, что надо делать. Сформируйте из них небольшие группы с командиром во главе каждой. Они будут сражаться, если узнают, куда их везут нацисты.

Мойше печально покачал головой.

– Они не поверят тебе, Давид. Немцы умеют так красиво врать. Эти люди спокойно и мирно поднимаются в эти поезда. Не думаю, что тебе удастся убедить их взяться за оружие.

Восемнадцатилетний юноша оглядел присутствующих. Сначала он взглянул на Авраама и увидел, что на его лице отражаются те же страсти, и, наконец, на красивую Леокадию. Ее глаза, напоминавшие шлифованный малахит, напряженно вглядывались в костер. И Давид подумал: «Она понимает, что я чувствую, и согласна со мной».

Брунек, раздосадованный отчаянием в голосе юноши, тихо сказал:

– Мы знаем, что евреи не боятся сражаться. Но нам нужна сильная группа хорошо подготовленных людей. Вы предлагаете разношерстную, неорганизованную…

Давид вскочил на ноги.

– Вы ошибаетесь, – напряженным голосом ответил он. – Вы все ошибаетесь.

Давид повернулся и направился к выходу, подхватив свою куртку из овечьей кожи.

– Давид! – позвал Мойше, вставая.

Но Брунек положил руку на плечо мясника и покачал головой.

– Мой друг, вы тоже когда-то были молоды. Вы забыли об огне, который пылал в вашем сердце? Он хороший боец. А храбрости у него хватит на сто человек. Пусть Давид подумает. Он вернется. Мойше, не спорьте с ним. Нам следует держаться вместе.

Когда юноша прошел через небольшую щель в скале, Леокадия импульсивно встала и последовала за ним. Сидевшие у костра посмотрели ей вслед и ничего не сказали. Они все понимали, что это необычное время.

Давид натянул свою куртку, надел перчатки и пошел по узкой заснеженной тропинке. Два невидимых часовых, следивших за пещерой из тайного наблюдательного пункта, заметили, что Леокадия догнала Давида и пошла рядом с ним. Когда оба достигли вершины, Давид остановился и оглядел чистый снежный ландшафт. Царившая кругом безмятежность казалась нереальной. Леокадия тихо спросила:

– Куда ты идешь?