Новая реальность - Олеся Шеллина

— Вместо того, чтобы любовью заниматься, ты по чужим столам шаришь, поздравляю, Петр Алексеевич, ты истинный извращенец, — тихонько пробормотав это напутствие, я открыл пресловутый ящик и, заглянув внутрь, увидел то, что и хотел увидеть – аккуратно свернутые бумаги со взломанными печатями, похожие на письма. Брать или не брать? Вот в чем вопрос. Еще раз оглянувшись на Анну Каролину, я вытащил одно письмо наугад и повертел его в руках. Письмо было без обозначения адресата, скорее всего, доставлено курьером, или отданное лично в руки графине Ожельской. Открыв его, я поднес поближе к свече и принялся читать. Написано оно было на немецком, что уже вызывало определенные подозрения.

Пару раз графиня повернулась и весьма не эстетично всхрапнула, тогда я замирал, чувствуя как бешено колотится сердце, боясь, чтобы меня не застали врасплох, потому что объяснить подобное было бы сложновато. Прочитав письмо до конца, я задумался, а затем выгреб все, что было в секретере и выбрал письма, их было всего три, запечатанные подобным образом. Остальные принадлежали, вероятно, многочисленным любовникам графини и их содержимое вызывало у меня тошнотные спазмы, настолько они были фальшивы и от них просто несло пороком. Только одно из них резко отличалось от остальных, оно не было подписано, но и стихи были хороши, и чувствовалась искренняя влюбленность автора. Письмо тоже было написано на немецком, и я даже догадываюсь, чьему перу оно могло принадлежать. А может это и хорошо, что у нас с ней ничего не получилось, а то еще какую болезнь подхватил бы, учитывая количество весьма откровенных опусов.

Быстро запихав остальные письма на место, я спрятал те, что отобрал за пазуху, закрыл секретер и сунул ключ на место под ножку. Проведя по сюртуку, проверяя, чтобы ничего нигде не торчало, я внезапно напомнил самому себе де Брильи в известном фильме, который всю дорогу носился с бумагами Бестужева для французского правительства. Ассоциация была настолько сильной, что мне пришлось прикусить костяшку указательного пальца, чтобы не заржать.

Еще раз посмотрев на спящую графиню, я подхватил канделябр и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Мне было, о чем подумать. Те письма, которые сейчас лежали у меня за пазухой были адресованы графине не кем иным, как Фридрихом Вильгельмом, отцом Карла Фридриха, кронпринца Пруссии. В этих письмах он всячески поощрял связь между сыном и графиней, и даже призывал ее действовать более упорно, погружая нелюбимого сына в пучину развращенности. Также в том письме, которое я мельком просмотрел, Фридрих Вильгельм высказывает опасения по поводу того, что Австрия все более и более отдаляется в сторону Англии. Видимо, Карл решил таким образом упрочить свое пошатнувшееся положение, потому что роль императора в Священной Римской империи все больше и больше напоминала синекуру. И в этом своем стремлении он не брезговал ничем, даже пригласил в качестве учителя для Марии Терезии Бенгеля, после рождения сына. Неокрепший разум девочки-подростка очень гибок, а лютеране могут быть крайне убедительны. Тем более, что опыт сосуществования с католиками у них имелся и довольно неплохой. Высказавшись, король Пруссии требовал от графини усилить влияние на отца, чтобы тот хотя бы разузнал к чему все скатывается.

Для меня же эти наметки значили лишь то, что Карл всерьез решил выдать дочь за Фредерика. Лично я считаю эту партию не слишком разумной, но лишь в разрезе самой принцессы. Все-таки артист Фредерик, если судить по донесениям Бестужева, тот еще. Да и для меня этот вариант просто отвратителен: тандем Австрия –– Великобритания доставил в другой, известной мне истории, так много геморроя, что и не вышепчешь. Но этот тандем вредит прежде всего Франции, да и Пруссии, чего уж там. Поэтому Франция хочет вернуть в Польше трон Лещинскому и породниться так срочно с такой темной лошадкой, как я, дабы получить поддержку в случае чего.

Могу ли я как-то использовать эти письма? Пока не знаю. Но графиня не простой финтифлюшкой оказалась, и подозрения Румянцева в том, что она причастна к шпионажу, только что нашли свои подтверждения.

Так, вроде бы вот эта дверь – вход в комнату Шереметьева. Толкнув дверь, и убедившись, что она закрыта, я несколько раз стукнул в нее. Открылась дверь не сразу. Заспанный денщик высунул недовольную рожу, но, увидев меня, тут же распахнул ее передо мной, давая беспрепятственно пройти.

Петька не спал. Он сидел в кресле и с мрачным видом смотрел в окно.

— Ну, и что случилось? — я сел в другое кресло, глядя на друга, который щелкал пальцами, и сжимал зубы так, что я даже слышал, как они скрипят.

— А у тебя тоже ничего не получилось, государь? — он с такой яростью посмотрел на меня, что я невольно отшатнулся.

— Что? Я не понимаю тебя, — я даже опустил то, что Петька чуть ли не орал на меня, превратившись в слух.

— Вот и я не понимаю, — он вздохнул, и протер лицо руками. — Ты со своим дурацким указом, за неисполнение оного меня однажды едва не выпороли эти михайловские мордовороты, играете со мной сейчас злую шутку.

— Какую? — я честно пытался понять после изрядного излияния посреди ночи в чем я виноват перед Шереметьевым и при чем здесь мой указ.

— Знаешь, Петр Алексеевич, какой сейчас самый модный запах в салонах Москвы и на ассамблеях? — я покачал головой. Откуда? Я был занят так, что спал урывками. Это вот Петька может по ассамблеям шляться, а я старался все успеть закончить перед поездкой из насущных проблем.

— Фиалка. Едва заметный, летучий как летний ветерок. Этот запах мыло издает, которое специально для дам сделал Эйлер, поддавшись их стенаниям и ненадолго оторвавшись от того спора, который ты с учеными мужами затеял.

— А что, Эйлер тоже решил поучаствовать? — я хмыкнул.

— А то, в Академии наук вообще, похоже, только Шумахер остался кунцкамеру сторожить. Ты, Петр Алексеевич, давно-то мастерскую, что при мануфактуре поставить велел, навещал?

— Давно, — я вздохнул. — Времени у меня на все не хватает. Я Сенат-то пинками собрал, прямо перед отъездом. Распущу я этих дармоедов, вот помяни мое слово. Создам вместо коллегий, ну, например, министерства, наделю министров полномочиями в их сфере деятельности и буду каждое утро кабинет собирать, да возникшие вопросы в рабочем порядке решать, ну и отчеты по проделанной работе принимать. Так оно, похоже, лучше будет и эффективней.

— А и создай, — махнул рукой Петька. — А то я во всех этих коллегиях до сих пор путаюсь. А так, будет министерство дорог – коротко и понятно, чем они там занимаются. Или министерство общевойсковое. Тоже все понятно, и не ломаешь голову с кого спросить, ежели портянками не все войска обеспечены в полном объеме. А внутри себя, они пущай как хотят делятся, как им угодно. Количество только ограничь различных кабинетов, и то дело будет. А вот мастерская или лаборатория, или что ты там создать хотел, теперича занимает целое подворье. И мануфактура разрослась так, что и вслух подумать страшно. Они же два соседних дома с подворьями выкупили, да забором обнесли. А еще у Радищева дворника вытребовали и кобелей держат злющих, говорят, чтоб иноземцы чего не сперли, а то уже вертятся вокруг аки вороны над кладбищем.