Линия аллигатора - Чингиз Абдуллаев

— Тогда все правильно. Спасибо за информацию, ВладимирВладимирович.

— Позвонишь еще? Тебе не нужна помощь?

— Нет, спасибо. А позвоню, если останусь в живых, — попривычке пошутил Дронго и повесил трубку.

Теперь все правильно. Сигрид действительно должна находитьсяздесь. Если ее не убили. Об этом не хотелось даже думать. Он остановил«Тойоту», нашел подъезд дома, где, по его расчетам, должна находиться квартираЛобановых. Но здесь возникло новое препятствие, дверь была заперта на кодовыйзамок. Он оглянулся. Было очень темно, и вряд ли приходилось рассчитывать нато, что здесь появится кто-либо из жильцов дома. Ходить по ночной Москве былонебезопасно.

«Как все это глупо», — зло подумал Дронго. Дурацкая дверьмешает ему проникнуть внутрь. Он достал носовой платок, сложил его несколькораз и, приложив к замку, приставил пистолет. Выстрел все-таки получилсягромковатый.

Замок сорвало, и Дронго ударом ноги распахнул дверь. Теперьможно войти.

Нужная ему квартира была на восьмом этаже. «Странно, что онипривезли Сигрид сюда, в столь многолюдное место», — мелькнула мысль. С ним ониявно не собирались церемониться, решив доставить его на какой-то склад загородом. Там, допросив, можно было сразу убрать. Может, их остановила ееблизость к сенатору?

Или им просто понравилась красивая женщина, и они не сталиее сразу убивать.

При одной этой мысли он сжал кулаки.

Подниматься пришлось пешком. В старых домах были установленытакие лифты, которые при работе создавали большой шум и могли вызватьподозрение у находившихся в доме людей. Он осторожно подошел к нужной емуквартире. Припал к двери, прислушиваясь. Стояла тишина. Было слишком тихо ипоэтому слишком подозрительно.

Нужно было действовать. Он громко постучал. За дверьюпослышались шаги.

Ленивый голос спросил:

— Кто там?

— Ваш сосед, — громко кашляя, ответил Дронго, — у нас накухне течет вода.

Вы не могли бы закрыть воду?

— Какую воду? — не понял стоявший за дверью человек. — О чемты говоришь?

— У меня внизу с потолка капает вода, — объяснил Дронго, —мне только вчера сдали эту квартиру хозяева.

Это было на тот случай, если из-за двери поинтересуются,куда делись соседи. Если вообще они знают тех, кто живет под ними.

— Ничего не понимаю, — дверь открылась, и на пороге возникмужчина среднего роста, в синей майке и спортивных брюках. Он недовольносмотрел на пришельца.

— Чего надо?

Дронго сунул ему в лицо пистолет.

— Где женщина?

— А? — испугался этот тип. — Что?..

Дронго втолкнул хозяина в комнату. Тот больно ударился остенку.

— Где она? — спросил Дронго. — Быстрее говори.

Хозяин, все еще не придя в себя от изумления, показал всторону другой комнаты. Дронго потащил его за собой. В комнате на постелилежала голая Сигрид.

Ее руки были прикованы наручниками к спинке кровати. Онасмотрела в потолок.

Сначала Дронго решил, что она умерла. Но, приглядевшись,увидел, как дрожат ее ресницы. Она медленно повернула голову, увидела Дронго ивдруг беззвучно заплакала.

У любого человека в жизни бывают приступы неконтролируемогобешенства, когда в нем пробуждаются животные начала. Дронго почувствовал, какот бешенства раздуваются ноздри.

— Что здесь произошло? — спросил он, задыхаясь от гнева.

Стоявший перед ним мужчина, очевидно, почувствовал состояниеДронго и поэтому вдруг начал дрожать.

— Все, что могло, уже случилось, — сказала Сигрид по-русски,— он меня изнасиловал. А убивать не стал, чтобы утром я досталась его брату.Они договаривались по телефону…

Она еще не успела договорить, как Дронго, вкладывая в ударвсю мощь своего более чем стокилограммового тела, нанес страшный удар в лицохозяина. Тот отлетел с разбитой челюстью. Дронго, наклонившись, поднял его иначал молотить кулаками, ломая насильнику зубы, нос, руки.

Сигрид равнодушно следила за бойней. Через несколько минутДронго остановился. На мужчине не было живого места. Его лицо превратилось водну сплошную кровавую массу, напоминавшую застывшую маску смерти. Он уже недышал.

— Вы его убили, — тихо сказала Сигрид.

Она не удивилась, просто сообщила об этом равнодушным тоном.

Дронго посмотрел на свои руки. Страшно болели пальцы, онсодрал себе кожу на костяшках. Подойдя к женщине, он выстрелил из пистолета внаручники, замок разлетелся. Она наконец смогла опустить руки. На запястьяхвиднелись синяки.

Очевидно, женщина сопротивлялась.

— Спасибо, — сказала она, первым движением прикрывая своюнаготу простыней.

— Иди оденься, — сухо сказал Дронго, — мы отсюда уезжаем.

Он повернулся и пошел в другую комнату. На спинке стулависел китель старшего лейтенанта милиции. Он достал из кармана документы. Всеправильно. Это был старший из братьев. Тот самый, что работал в милицииаэропорта.

Теперь он даже на мгновение пожалел, что забил этого иуду досмерти.

Неконтролируемая реакция на сообщение Сигрид прошла, а онпока все еще не знал главного: как и почему убили Элизабет Роудс? Зато он имелмассу других фактов, сложив которые, мог получить достаточно целостную картинупроисшедших сегодня ночью событий. Но сначала нужно было обезопасить Сигрид.Теперь она была не просто свидетелем, она была опасным свидетелем, которогозахотят убрать любой ценой.

Она появилась через пять минут. На лице застыла все та жебезжизненная маска, словно сегодняшнее испытание состарило ее сразу на двадцатьлет. Они закрыли дверь и молча спустились вниз, не прибегнув к помощи лифта.

Выйдя на улицу, он остановил первую попавшуюся машину и,пропустив первой Сигрид, сел вместе с ней на заднее сиденье. Она молча гляделаперед собой. Про оставшуюся на улице разбитую «Тойоту» он даже забыл. Аводителю назвал адрес своей московской квартиры. Похоже, она не удивилась, вовсяком случае, не спросила, куда они едут.

Машину Дронго все-таки остановил у соседнего дома и,расплатившись с водителем, вышел первым. За ним вылезла и Сигрид. Вдвоем онипрошли через тихий ночной двор и вошли в дом. Поднялись по лестнице, и оноткрыл дверь ключом. Он пошел поставить чайник, а когда вернулся, обнаружил,что она все еще сидит на диване в той самой позе, в какой он ее оставил. И лишькогда он попытался снять с нее плащ, она вдруг громко, истерично, как-то оченьпо-женски заплакала у него на плече.