Экстаз в изумрудах - Рене Бернард

— Вы слишком далеко заходите, сэр! Возможно, они ничего не смыслят в науке, но важен взгляд изнутри, спокойный, заинтересованный пациент не может служить помехой нашим стараниям вернуть ему здоровье.

— Ваши пациенты — богатые люди, привыкшие к пожертвованиям куда более весомым, чем простое мнение. Вы возлагаете на них ответственность, развлекая подобными играми.

— Осторожно, доктор Джессоп. Я стремлюсь к балансу в своей профессии. В то время как некоторые видят в простом народе подопытных собачек для своих лабораторий, я не могу игнорировать их человеческую природу.

— Я человеческую природу не игнорирую. Но едва ли это имеет значение, если в ущерб науке и прогрессу я теряю время на выслушивание болтовни пациентов вместо того, чтобы лечить болезни. — Погладив усы, доктор Джессоп со вздохом поднялся, красноречиво давая понять, что его визит завершен. — Я и так потратил много времени на ваше упрямство.

— За что я вам очень благодарен. — Роуэн проводил его до дверей. — Увидимся в следующем месяце на лекциях.

— Да, да. Приходите, познакомитесь с новыми студентами. Возможно, кто-нибудь из них подойдет вам в ассистенты, и вы сможете полнее посвятить себя этому экспериментальному подходу к инфекциям, с которым выступали по весне. Вам, знаете ли, нужен помощник!

— Я знаю. — Роуэн пожал гостю руку. — Еще раз спасибо, доктор Джессоп.

Доктор Джессоп наконец удалился, бурча под нос в свойственной ему манере:

— Наносить визиты глупым молодым медикам! Вот она, моя благотворительность! Памятник. Человеку нужно ставить памятник за то, что он навещает глупых молодых медиков…

— Вас все обвиняют в излишней мягкосердечности, — вздохнула Гейл, входя в комнату.

Роуэн обернулся. Вероятно, она стояла по другую сторону двери, ведущей в библиотеку, и слушала.

— Все, кроме тебя.

— Ты практически святой, Роуэн.

— Святые не горят желанием. Святой не стал бы думать сейчас, как вынуть тебя из этого платья и завалить на медвежью шкуру.

Гейл покраснела.

— У тебя доброе сердце. И зря он просит тебя измениться.

— Подслушивание — скверная привычка, мисс Реншоу. Вы до сих пор этого не усвоили?

— Я не собиралась подслушивать под дверью. Я пошла за тобой вниз, потому что не хотела, чтобы ты ушел без… — Она покачала головой. — Все самое важное, что я узнала в жизни, я узнала благодаря подслушиванию, доктор Уэст. Отказаться от этого трудно. Кроме того, как еще могла бы я узнать, что Общество думает по поводу моего ментора? — Она улыбнулась и игриво потеребила Роуэна за рукав. — Без обид. Но, глядя на тебя, трудно увидеть революционера, грозящего перевернуть медицинский мир просто потому, что он способен взять своего пациента за руку или осведомиться о его самочувствии.

— Я не обижаюсь, только не говори, что я не пытался тебя предупредить. Если меня считают еретиком уже за это, если Джессопа и других бросает в дрожь от моих выступлений против последних социальных реформ, то, как думаешь, что они скажут, если я представлю тебя в качестве своей ученицы?

— Мне все равно. Кто-то должен быть первым.

— Легко сказать, Гейл. Ты не так много потеряешь.

Озорные огоньки в ее глазах померкли, и он увидел уже знакомую смену эмоций, когда Гейл оставила тему.

— Ты, безусловно, прав. Я постараюсь не…

Стук в дверь оборвал ее.

— Прошу прощения, что помешал, но мисс Фезерстоун прислала посыльного, и парень уверяет, что леди умирает.

У Картера был виноватый вид, поскольку мисс Фезерстоун балансировала на грани смерти по меньшей мере дважды в месяц.

— Я еду. — Роуэн достал из-за стола свой саквояж и оценивающе посмотрел на Гейл. — Мисс Реншоу остается здесь. Пусть миссис Эванс приготовит для леди горячую ванну.

— Мне и так хорошо! Пожалуйста, не нужно из-за меня беспокоить миссис Эванс.

— Это не беспокойство. Глядя на вас, можно подумать, что вы едва держитесь на ногах. Искупайтесь и отдохните, а завтра утром мы со свежими силами приступим к работе в лаборатории.

Он наклонился ниже, и блеск в его глазах, от которого у Гейл затрепетало сердце, напомнил ей о причине, по которой лабораторная работа осталась невыполненной. Картер стоял за его спиной, так что Роуэн не мог ни прикоснуться к Гейл, ни сделать нескромное замечание.

— Вас это устроит, мисс Реншоу?

— Да, доктор Уэст.

И она подумала, как это восхитительно — мучить мужчину таким образом — соблазнять, когда он не может двигаться. Ее мысли каким-то образом, вероятно, передались ему, потому что глаза Роуэна потемнели от желания.

— «Ванна» звучит заманчиво.

Мистер Картер кивнул:

— Я позабочусь об этом, доктор, и, как ванна будет готова, пришлю за вами Флоренс, мисс Реншоу.

— Спасибо, Картер, — поблагодарил Роуэн, не спуская глаз с Гейл, пока дворецкий не вышел из комнаты.

Гейл слышала, как закрылась дверь, но ни один из них все еще не мог пошевелиться, плененный волшебным мигом близости и обещания.

— Я загляну к вам перед сном.

— Благодарю, доктор Уэст.

«Я буду ждать».

— Я пришла помочь вам, мисс. — В комнату Гейл вошла Флоренс. — Миссис Эванс сказала, что ванна готова, а я хотела кое-что вам подарить в знак благодарности за то, что вы сделали.

— Как это мило с твоей стороны! Но в этом не было необходимости, Флоренс. Любой сделал бы то же самое. Я рада, что оказалась полезной.

— Но я хотела! Доктор Уэст постоянно получает подарки от своих пациентов, и я подумала… что могла бы стать вашей первой пациенткой.

— Спасибо, Флоренс. — Гейл прикусила губу. — Ты всегда была добрее, чем… Я всегда рада тебя видеть, потому что ты неизменно здороваешься со мной, с самого первого дня моего появления здесь. И я считаю тебя своим другом.

— Я бы очень хотела, чтобы мы были друзьями! Держите! — Флоренс передала в руки Гейл корзинку. — Я сама ее раскрасила! Видите?

— Она красивая, правда, красивая. — Гейл приподняла корзинку, любуясь цветами и завитками на ручке. — Как твоя рука?

— Лучше, и скоро будет совсем как новая, даже не сомневаюсь. Барнаби говорит, что нужно втирать в нее гусиный жир, но… — Флоренс с отвращением наморщила нос. — Человек однажды давал лошади отвар из улиток и грибов и чуть не отправил бедное животное на тот свет! Я не собираюсь, живя под крышей доктора Уэста, спрашивать о лечении лакея, у которого даже нюха нет!

— Ты умная девушка, Флоренс. — Гейл затянула поясок на халате и надела тапочки. — Ты… к Барнаби неравнодушна?

— К нему? — Флоренс рассмеялась. — Он влюблен в горничную Тилдонов. Они иногда гуляют вместе, но сейчас она в отъезде ввиду зимнего сезона. — Флоренс поправила свой белый чепчик. — У меня сейчас нет ухажера. Но я положила под подушку белое перо, и мне приснился мужчина с рыжими волосами, так что посмотрим.