Укротитель кроликов - Кирилл Шелестов

Я думал, что губернатор вспылит. Но он явно струсил. И, как ни странно, несколько отрезвел.

— А что именно она говорит? — спросил он все еще раздраженно, но уже спокойнее.

Храповицкий выразительно посмотрел на меня. Я догадался, что мне дают слово, и кратко пересказал то, что уже озвучил ему раньше. Губернатор наморщил лоб, размышляя.

— Какой, все-таки, мерзавец, этот Кулаков! — воскликнул он. В его красивом лице отразилась искренняя обида. — Ничем не брезгует!

Храповицкий взглянул на него с любопытством.

— Да. Похоже, мы его недооценили, — заметил он.

— Шантажист! — продолжал негодовать Лисецкий. — Все коммунисты такие.

— Действительно, негодяй, — послушно отозвался Храповицкий, всем своим видом выражая сочувствие.

Я не мог понять, издевается ли он в эту минуту над губернатором или впрямь соглашается с ним.

— А если мы все-таки опубликуем эти фотографии? — предложил губернатор. — Выстрелим первыми, не дожидаясь, пока он что-то предпримет.

— Благодарен он нам, конечно, за это не будет, — ответил Храповицкий. — Вопрос в том, остановит ли это его?

— С фотографиями вообще может получиться перебор, — вмешался я поспешно. — Мало того, что это еще больше распалит Кулакова. Не всем понравится, что мы бьем по детям. Кто-то, конечно, будет злорадствовать. Но могут найтись и сочувствующие. Все-таки отец за дочь не ответчик. Тем более, за приемную.

Губернатор встал, пересел за письменный стол, взял ручку и приготовился писать.

— Ну, так что от нас хочет это животное? — спросил он деловито.

— Животное хочет, чтобы вы сняли Черносбруева, — ответил я, стараясь говорить небрежно.

Лисецкий вскочил как ужаленный. Ручка полетела на пол.

— А может быть, он еще хочет, чтобы я поддержал его на выборах?!

Наверное, я мало работаю над собой. Не хожу в спортивный зал и не приседаю со штангой. Потому что я не удержался от соблазна отвесить ему подзатыльник. Как загадочно выражаются женщины, когда сообщают нам о своей измене, это от меня не зависело.

— Нет, — ответил я с простодушным видом. — Он не хочет, чтобы вы его поддерживали. Он считает, что это ему только помешает.

Последовала длинная тирада, состоявшая преимущественно из бранных слов и выражавшая явное возмущение губернатора такой оценкой политической ситуации. Мне даже стало немного жаль его.

— А как быть с нашими расходами? — подал голос Храповицкий. — Их необходимо каким-то образом компенсировать.

— Об этом он готов разговаривать, — нагло соврал я.

— В таком случае надо договариваться, — заключил Храповицкий с некоторым облегчением. — И чем скорее, тем лучше, пока все это не вышло из-под контроля.

— Ты только о деньгах думаешь, — упрекнул его губернатор язвительно.

— Я не политик, — кротко согласился Храповицкий. Губернатор вновь выругался. Идея договариваться с Кулаковым явно не вызывала его восторга. В кабинете повисла долгая пауза.

— Ладно, — решил, наконец, Лисецкий. — Давайте встречаться завтра. В два часа. Нет. Послезавтра. В четыре. А то еще решит, что мы слишком быстро согласились. Послезавтра у нас что? Воскресенье? Вот и отлично. Давайте у меня дома. И звоните ему сами. Мне с этим шантажистом даже по телефону общаться противно.

2

Когда мы ехали к губернатору, Храповицкий не сказал со мной ни слова. Так же он держался со мной и по дороге из областной администрации. Настороженно и несколько отчужденно. То ли он обдумывал предстоящий разговор с Виктором и заранее настраивался, то ли своим звериным чутьем чувствовал расставленный мною капкан. Я тоже был напряжен и не испытывал потребности лезть к нему с расспросами.

На подъезде мне позвонил Плохиш.

— Ты говорил с Храповицким? — спросил он сразу, по своему обыкновению, не представляясь.

— Не успел, — ответил я кратко.

— А чего ты ждешь? — взвился Плохиш. — Пока меня в камеру закроют, что ли? Вопрос решать надо! Мусора теперь этого Синего на меня повесят. Мне нужно либо сваливать, либо к какому-то берегу прибиваться!

Я отключил телефон. Признаюсь, меня мало волновала острая необходимость Плохиша прибиваться к какому-то берегу. Но движимый чувством долга, я все-таки рассказал Храповицкому о его готовности устранить Виктора. Храповицкий слушал, не поворачивая головы и ни разу не посмотрев в мою сторону. Угадать его реакцию я не мог.

Я подождал, но поскольку отвечать он явно не собирался, спросил:

— Так мне что-нибудь говорить Плохишу?

— Скажи, что не успел мне доложить.

Больше он не прибавил ничего.

Встречу Храповицкий назначил в нашей загородной гостинице, оставшейся еще со времен Громобоева. Это было маленькое одноэтажное здание, расположенное в лесу, минутах в двадцати езды от центра. Летом здесь жили наши сотрудники, но в это время года она пустовала.

Нас встретила пожилая администраторша и проводила в столовую с простой деревянной мебелью. Все уже были в сборе и ждали нас за общим большим столом, на котором стояло вино, фрукты и легкая закуска.

Вася, понимая торжественность момента, был непривычно трезв. Пономарь, который выглядел очень взвинченно, зачем-то привез с собой Плохиша. Плохиш нервничал, ерзал и беспрерывно грыз орехи. Виктор сидел один, во главе стола, небрежно развалясь. Он выглядел скучающим, как будто не понимал, зачем его оторвали от важных занятий и притащили сюда.

Рядом с Васей сидел Павел Сырцов, которого на моей памяти никогда не вызывали на внутренние совещания, если они не касались сугубо финансовых вопросов. Очевидно, его пригласил Храповицкий, имея какой-то свой план. Сырцов явно чувствовал себя не в своей тарелке, часто пил минеральную воду мелкими глотками и теребил галстук.

Его присутствие, непонятное для всех окружающих, еще больше сгущало атмосферу ожидания, добавляя ей нервозности.

— Прошу прощения за наше опоздание, — сухо проговорил Храповицкий, входя. — Нас срочно вызвал губернатор.

Очевидно, упоминанием губернатора он хотел придать особую значимость нашей задержке. Это произвело впечатление на всех, кроме Виктора, который громко хмыкнул и покачал головой, как будто не поверил Храповицкому.

Мы сели с Храповицким рядом, он налил себе немного красного вина и пригубил.

— Мы собрались сегодня в довольно необычном составе, — начал он ровным голосом. Он по очереди посмотрел на всех, чуть задержавшись взглядом на Викторе. — Вопросы, которые мне хотелось бы обсудить, затрагивают всех присутствующих. — Он оглянулся на перепуганного Сырцова и добавил: — В той или иной степени. И я хочу получить на них ясные ответы.

Он подождал, но никто не произнес ни слова, и он продолжил: