Укротитель кроликов - Кирилл Шелестов

Храповицкий вернулся через несколько минут.

— Губернатор отменил совещание. Он ждет нас немедленно. Поехали. Сам все расскажешь.

Началось. Я заварил кашу. Предстояло ее расхлебывать. Разница между мной и любознательным исследователем, который бросает в аквариум неведомый раствор, чтобы посмотреть, какая из рыбок всплывет брюхом вверх, заключалась в сущем пустяке. Я сам нырял в этом аквариуме.

1

В отличие от мэрии, куда пускали кого попало и где старички-вахтеры либо дремали, либо читали газеты, в областной администрации на входе стояли суровые милиционеры и сосредоточенно проверяли пропуска. Храповицкого здесь, впрочем, знали, мы прошли без остановки и поднялись на третий этаж.

Губернатор был взвинчен и зол. Кричать он начал, едва за нами закрылась дверь.

— Я же просил тебя вышвырнуть эту тварь из города! Надо было исполнять то, что я говорю. Что ты теперь собираешься делать?!

Наверное, на месте Храповицкого я бы ответил. И попытался бы объяснить, что за двадцать четыре часа невозможно вышвырнуть из города ни одну тварь. После чего, возможно, я бы тонко намекнул, что спать надо не с тварями, а с собственными женами. И что думать о предстоящих действиях предстоит не мне, Храповицкому, а губернатору. Поскольку меня. Храповицкого, эта история касается гораздо меньше, чем всех остальных.

Однако из всего этого следует лишь то, что я никогда не буду на месте Храповицкого. Потому что он не стал спорить с губернатором. Он, не отвечая, прошел в кабинет, сел за стол и сложил перед собой руки, как внимательный ученик на уроке, всем своим видом показывая, что если он что-то и собирается делать, так это терпеливо слушать. Я сел рядом с ним и попытался принять ту же позу.

Губернатор опустился в кресло напротив нас. В кабинете было прохладно, но он был без пиджака, с расстегнутым воротом рубашки и болтавшимся на груди галстуком. На его лбу блестели капельки пота. Видимо, ему было жарко.

— Кто вообще поверит этой дуре? — продолжал он чуть ниже тоном. — Кто она такая, если вдуматься? Шлюха. Проститутка. Все равно что воровка. И она собирается обвинять губернатора области! Это же смех!

Он ненатурально хохотнул. Смех вышел деревянным.

Храповицкий, не произнося ни слова, посмотрел на стену, потом в потолок, затем принялся изучать поверхность стола.

— Ну что ты молчишь! — не выдержал губернатор.

— Уже можно? — осведомился Храповицкий. — Спасибо. Видите ли, — начал он рассудительно. — Дело не в том, поверят ей или нет. Дело в том, что после ее заявления, если оно, конечно, последует, прокуратура будет обязана допросить меня, Андрея и тех, кто тогда летал с нами. Если понадобится, вызовут сотрудниц ВИП-зала, которые регистрировали наши паспорта, официантов в ресторане, работников отеля, нашу охрану и так далее. Я думаю, что факт поездки отрицать будет глупо. И хотя во всем остальном у нее нет никаких доказательств, эта история может стать чрезвычайно неприятной. Для всех, — добавил он деликатно.

Я думал, что губернатор вспылит. Но он явно струсил. И, как ни странно, несколько отрезвел.

— А что именно она говорит? — спросил он все еще раздраженно, но уже спокойнее.

Храповицкий выразительно посмотрел на меня. Я догадался, что мне дают слово, и кратко пересказал то, что уже озвучил ему раньше. Губернатор наморщил лоб, размышляя.

— Какой, все-таки, мерзавец, этот Кулаков! — воскликнул он. В его красивом лице отразилась искренняя обида. — Ничем не брезгует!

Храповицкий взглянул на него с любопытством.

— Да. Похоже, мы его недооценили, — заметил он.

— Шантажист! — продолжал негодовать Лисецкий. — Все коммунисты такие.

— Действительно, негодяй, — послушно отозвался Храповицкий, всем своим видом выражая сочувствие.

Я не мог понять, издевается ли он в эту минуту над губернатором или впрямь соглашается с ним.

— А если мы все-таки опубликуем эти фотографии? — предложил губернатор. — Выстрелим первыми, не дожидаясь, пока он что-то предпримет.

— Благодарен он нам, конечно, за это не будет, — ответил Храповицкий. — Вопрос в том, остановит ли это его?

— С фотографиями вообще может получиться перебор, — вмешался я поспешно. — Мало того, что это еще больше распалит Кулакова. Не всем понравится, что мы бьем по детям. Кто-то, конечно, будет злорадствовать. Но могут найтись и сочувствующие. Все-таки отец за дочь не ответчик. Тем более, за приемную.

Губернатор встал, пересел за письменный стол, взял ручку и приготовился писать.

— Ну, так что от нас хочет это животное? — спросил он деловито.

— Животное хочет, чтобы вы сняли Черносбруева, — ответил я, стараясь говорить небрежно.

Лисецкий вскочил как ужаленный. Ручка полетела на пол.

— А может быть, он еще хочет, чтобы я поддержал его на выборах?!

Наверное, я мало работаю над собой. Не хожу в спортивный зал и не приседаю со штангой. Потому что я не удержался от соблазна отвесить ему подзатыльник. Как загадочно выражаются женщины, когда сообщают нам о своей измене, это от меня не зависело.

— Нет, — ответил я с простодушным видом. — Он не хочет, чтобы вы его поддерживали. Он считает, что это ему только помешает.

Последовала длинная тирада, состоявшая преимущественно из бранных слов и выражавшая явное возмущение губернатора такой оценкой политической ситуации. Мне даже стало немного жаль его.

— А как быть с нашими расходами? — подал голос Храповицкий. — Их необходимо каким-то образом компенсировать.

— Об этом он готов разговаривать, — нагло соврал я.

— В таком случае надо договариваться, — заключил Храповицкий с некоторым облегчением. — И чем скорее, тем лучше, пока все это не вышло из-под контроля.

— Кто вообще поверит этой дуре? — продолжал он чуть ниже тоном. — Кто она такая, если вдуматься? Шлюха. Проститутка. Все равно что воровка. И она собирается обвинять губернатора области! Это же смех!

Он ненатурально хохотнул. Смех вышел деревянным.

Храповицкий, не произнося ни слова, посмотрел на стену, потом в потолок, затем принялся изучать поверхность стола.

— Ну что ты молчишь! — не выдержал губернатор.

— Уже можно? — осведомился Храповицкий. — Спасибо. Видите ли, — начал он рассудительно. — Дело не в том, поверят ей или нет. Дело в том, что после ее заявления, если оно, конечно, последует, прокуратура будет обязана допросить меня, Андрея и тех, кто тогда летал с нами. Если понадобится, вызовут сотрудниц ВИП-зала, которые регистрировали наши паспорта, официантов в ресторане, работников отеля, нашу охрану и так далее. Я думаю, что факт поездки отрицать будет глупо. И хотя во всем остальном у нее нет никаких доказательств, эта история может стать чрезвычайно неприятной. Для всех, — добавил он деликатно.