Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются! - Вильгельм Шульц

* * *

Атака началась с минометного обстрела. Она была стремительной и дерзкой. Защитники ранчо, хотя и в большинстве своем в совершенстве владели техникой ближнего боя, все же были очень плохо вооружены. В основном — холодным оружием. А потому оборону довольно быстро удалось расчленить и превратить в очаговую. Старая овчарня, которая использовалась как склад, в том числе и для архива, почти сразу же оказалась в руках «томми». Немцы контратаковали, даже пытались применить кавалерию. И поначалу вполне успешно. Вид конных пиратов в пончо мог обескуражить кого угодно, но отбить овчарню не удалось. Карлевитц в этой атаке был ранен. Его перетащили в подвал дома, где было относительно безопасно. Ямы-ловушки и начиненные металлическим мусором самодельные бомбы из тротиловых шашек имели лишь ограниченный эффект. Вскоре стало ясно, что архив они не спасли. Контратаковать было бессмысленно. Слишком велики оказались потери. Армия Ройтера стремительно таяла. Надо было хотя бы спасти людей, и Ройтер начал отступление. Дом еще удавалось удерживать, но англичан он особо и не интересовал. Им нужны были ящики, а вовсе не убить всех, кто находится на ранчо. К тому же это было не так и просто. Защитники огрызались. Группе Майера удалось захватить потерявший ход БТР и развернуть пулемет на атакующих. Но перелома в сражении это не дало. Британцы платили высокую цену, но они могли себе это позволить. Они могли неограниченно удваивать ставки, Ройтеру же приходилось беречь людей и патроны.

Бой в таких условиях представляет собой удивительную кашу. Целеуказания меняются, со всех сторон трещат выстрелы, и уже не понятно, где свои, где чужие. Сквозь этот треск Ройтер расслышал голос Зубоффа.

— Командир, выходите из боя, выводите семью. Мы постараемся их максимально задержать.

— Если архив не получится сохранить — его следует уничтожить. Кто его знает, хорошо ли, если он достанется аргентинцам!

— Есть, командир!

* * *

«Главное сейчас — спасти их. Анну и Ади», — повторял про себя Ройтер. Сейчас мы выедем на трассу, а там до Рио-Гальегоса совсем немного. Оттуда они сядут в поезд и через двое суток будут в Буэнос-Айресе. Анна вопреки ожиданиям вела себя очень тихо, почти безропотно. Вот была бы такой всегда. Она же могла быть нежной и заботливой, просто об этом знали не все. Ройтер знал… Она пыталась поддержать Ади, который был очень напуган. Шутка ли? Над головой свистят пули. Настоящие, не какой-нибудь пугач. Никогда его таким не видел. Сколько же будет длиться эта война? Уже успевает вырасти целое поколение, которое ничего, кроме этой мясорубки, не знало. Ведь всего несколько лет назад у него над головой рвались настоящие бомбы. И он пережил это. «Форд», уверенно управляемый Ройтером неуклонно удалялся от ранчо. Он вернется. Ребята верят в него. Вот только отвезти семью в безопасное место.

Громкий хлопок раздался под правым колесом. Сначала Ройтер подумал, что лопнула покрышка, потом ему показалось, что машина закручивается винтом вокруг продольной оси, и он закручивается вместе с нею, пыльное облако и комья земли ударили в лобовое стекло. Потом все прекратилось.

Фортуна принадлежит к тому полу, который уступает только силе и отталкивает от себя всякого, кто не умеет сметь.

Николло ди Бернардо Макиавелли

Около 7:00 раздался телефонный звонок.

Звонил человек Марченко и требовал немедленной встречи. Значит, что-то очень важное. Что звонит не сам Марченко, это-то как раз было понятно. На его должности подставляться лишний раз не стоит. А тем более здесь дело срочное — ему должны были передать какие-то очень важные документы. Встреча через полчаса в лобби внизу.

Ройтер бросил взгляд на посапывающую рядом Полин, разметавшую свои рыжеватые волосы по подушке. Все-таки скучные существа — бабы. Что на простынях пятизвездочного отеля, что на драной промасленной мешковине, происходит с вами всегда одно и то же… И многие из вас считают, что стоит упираться в эту самую разницу, совершать ради нее подлости, плести интриги… Смешно.

Он по привычке, прежде чем выйти в коридор, прислушался, выглянул сначала в щелочку, потом беззвучно перешагнул порог.

— Вот! — выдохнул посыльный. — Вам следует это знать!

В руках у Ройтера оказался небольшой твердый конверт. Запечатанный. Судя по плотности бумаги — там фотографии. Да… фотографии. Как тогда в Париже в 41-м…

Где то счастливое время! Боже мой, я называю то время счастливым… То страшное, безысходное время, когда я не хотел жить, когда я шел на британские эсминцы только для того, чтобы что-то доказать ей. Ей, которая никогда ничего не знала об этом и не хотела знать, той, любовь к которой превратила его жизнь в последовательность бессмысленных соревнований с обстоятельствами, с самой судьбой… И вот нет ее. А мир… А мир стоит, как и стоял. Так же в нем совершаются преступления и геройства. Все проходит, и это пройдет.

Вернувшись в номер, Ройтер застал там все, как и было, когда он уходил. Полин спала, только перевернулась на другой бок, скомкав одеяло и обнажив большой темный сосок.

Совершенно секретно.

MINISTERIUM FÜR STAATSSICHERHEIT DDR[56]

Личное дело сотрудника Полин Руасси 1940 г.р.

Полин Руасси является сотрудником министерства с 1960 года. Оперативные псевдонимы Lolo, Gabi…

Ну, дальше, собственно, можно не читать… Хотя нет, интересно… Генеральная дирекция внешней безопасности DGSE…[57]отлично. Двойной агент. Просто можно охренеть! Ройтер обратил внимание, что эта информация у него не вызвала ровным счетом никаких эмоций, ни досады, ни сожаления. Это было так же рутинно и неинтересно, как сводка погоды, как показания барометра. Просто нечто, что стоит принять к сведению, и все… Ничего больше. Логично. Если на том конце рулит Рёстлер-Штумпф, который прекрасно знает все его слабые места — еще с тех военных времен! Что удивляться? Он даже, похоже, знает, что именно меня в бабе заводит! Я сам-то порой этого не знаю…

Ройтер покосился на шнурок портьеры. Красивый шнурок, с золотистой нитью и кистью на конце. Если его оторвать аккуратно, получится где-то сантиметров 30. Сейчас он ее задушит, и она не успеет даже крикнуть, какое-то время похрипит, подергается, а потом обмякнет, превратится в ничего не чувствующий кусок мяса. Он же оденется, соберет вещи, повесит на дверную ручку бирку «Do not Disturb». Скажет еще на выходе консьержке: «Не беспокойте девушку, она так устала». Консьержка тупо улыбнется, и сутки у него будут в запасе вполне. За это время он посетит банк, переведет деньги в тревел-чеки, и используя, нет, американский паспорт нельзя, — он должен быть чистым — а вот парагвайский — вполне, возьмет машину в прокат, на ней пересечет границу Италии и через 3–4 часа окажется в Милане. Дальше — любой рейс из Европы… Пока они хватятся, пока отследят машину, самолет уже совершит посадку. А там вы меня не достанете. Там — мои правила.