Погребенный великан - Кадзуо Исигуро

Спутники последовали за монахом по узким коридорам, некоторые, возможно, были те же самые, по каким они проходили до этого с молчаливым отцом Нинианом. Часто они оказывались в полной темноте, ориентируясь на ритмичное шарканье шагов провожатого, подволакивающего ногу. Наконец они зашли в келью с частично обвалившимся потолком. Внутрь проникал лунный свет, открывая взгляду штабеля деревянных коробов и поломанной мебели. Аксель почувствовал запах плесени и стоячей воды.

— Мужайтесь, друзья, — сказал отец Брайан, перестав шептать. Он зашёл в угол и теперь отодвигал стоявшие там предметы. — Вы почти в безопасности.

— Отец, — обратился к нему Аксель, — мы благодарны вам за спасение, но, пожалуйста, расскажите нам, что случилось.

Отец Брайан продолжал расчищать угол и ответил, не поднимая глаз:

— Для нас это загадка. Солдаты явились сегодня ночью без приглашения, хлынули в ворота и заполонили наш дом, точно он их собственный. Они потребовали выдать им двух молодых саксов, которые недавно сюда прибыли, и, хоть они и не упомянули ни вас, ни вашу жену, я бы не стал рассчитывать на любезное обхождение с вами. Этого мальчика они точно хотят убить, что прямо сейчас и проделывают с его братом. Вам нужно спасаться, а поразмыслить о том, что у них на уме, можно будет потом.

— Ещё сегодня утром мастер Вистан был для нас чужим, — сказала Беатриса, — но нам неловко бежать, когда ему грозит такая ужасная участь.

— Солдаты ещё могут нас догнать, госпожа, потому что мы не заперли за собой ни одну дверь. И если тот парень окажется настолько храбр, что купит вам спасение, пусть даже ценой собственной жизни, вы должны с благодарностью его принять. Под этим люком — тоннель, вырытый в стародавние времена. Он ведёт в лес, и когда вы из него выйдете, то окажетесь далеко от преследователей. Помогите же мне его поднять, сэр, потому что для меня одного он слишком тяжёл.

Даже вдвоём им пришлось потрудиться, чтобы поднять крышку люка, пока она не откинулась под прямым углом, открыв взгляду квадрат цветом чернее ночи.

— Пусть мальчик идёт первым, — сказал монах, — потому что уже много лет этим ходом никто не пользовался, и кто знает, не обвалились ли ступени. А он ловок, и если упадёт, то не расшибётся.

Но Эдвин что-то говорил Беатрисе, и она перевела его слова:

— Мастер Эдвин пойдёт на помощь мастеру Вистану.

— Скажи ему, принцесса, что мы ещё сможем помочь Вистану, если выберемся через этот тоннель. Говори мальчику что угодно, но убеди его поторопиться.

Пока Беатриса говорила, в мальчике словно произошла какая-то перемена. Он безотрывно смотрел на дыру в полу, и его глаза, отражавшие свет луны, вдруг показались Акселю какими-то странными, словно он постепенно попадал под действие чар. Беатриса всё ещё говорила, когда Эдвин подошёл к люку и, не оглядываясь, шагнул в темноту — и исчез.

Прислушавшись к его затихшим шагам, Аксель взял Беатрису за руку:

— Пойдём, принцесса. Держись поближе ко мне.

Ведущие вниз ступени из плоских, утопленных в землю камней были низкими и достаточно твёрдыми на ощупь. В свете из люка над головой им был виден небольшой отрезок пути, но как только Аксель обернулся, чтобы заговорить с отцом Брайаном, как люк захлопнулся с оглушительным, как им показалось, грохотом.

Все трое остановились и какое-то время стояли неподвижно. Вопреки ожиданию Акселя, воздух был не таким уж спёртым, ему даже показалось, что он чувствует слабое дуновение ветра. Стоявший где-то перед ними Эдвин заговорил, и Беатриса шёпотом ему ответила. Потом тихо сказала:

— Мальчик спрашивает, почему отец Брайан закрыл за нами люк. Я ответила, что он, скорее всего, очень торопился спрятать тоннель от солдат, которые могут вот-вот войти в келью. Но всё равно, Аксель, мне это тоже показалось немного странным. И разве не он сейчас загораживает дверь мебелью? Если мы обнаружим, что путь перекрыт землёй или водой, ведь святой отец сам сказал, что уже много лет здесь никто не ходил, то как же мы вернёмся и откроем её, ведь она такая тяжёлая, а теперь на ней ещё и навалено всего?

— Странно, согласен. Но нет оснований сомневаться, что в монастырь пришли солдаты, разве мы сами только что не видели их своими глазами? У нас теперь нет выбора, кроме как идти дальше и молиться, чтобы тоннель благополучно вывел нас в лес. Скажи мальчику, пусть идёт вперёд, но медленно, и держится рукой за эту замшелую стену, потому что, боюсь, дальше будет только темнее.

Однако, продвигаясь вперёд, спутники обнаружили, что в тоннель откуда-то попадал слабый свет, и иногда им даже удавалось рассмотреть силуэты друг друга. Их ноги время от времени удивлялись внезапным лужам, и не единожды за эту часть пути Акселю казалось, что он слышит над головой какой-то шум, но, поскольку ни Эдвин, ни Беатриса не подавали виду, что тоже его слышат, он отнёс его на счёт своего разыгравшегося воображения. Но тут Эдвин вдруг остановился, и Аксель, шедший следом, чуть было не налетел на него. Он почувствовал, как Беатриса сжала ему руку, и они на миг замерли в темноте. Потом Беатриса придвинулась к нему ещё ближе и тишайшим шёпотом проговорила, дыханием согрев ему шею:

— Аксель, ты это слышишь?

— Что, принцесса?

Рука Эдвина предупреждающе дотронулась до Акселя, и они снова замолчали. Наконец Беатриса сказала ему на ухо:

— Рядом с нами кто-то есть, Аксель.

— Наверное, летучая мышь, принцесса. Или крыса.

— Нет, Аксель. Я его слышу. Это дышит человек.

Аксель снова прислушался. И тут совсем рядом с тем местом, где они стояли, раздался резкий звук, похожий на звонкий удар, — три раза, потом четыре. Посыпались яркие вспышки, за которыми последовало крошечное пламя, которое тут же выросло, осветив силуэт сидящего человека, а потом всё снова погрузилось во мрак.

— Не бойтесь, друзья мои, — сказал голос. — Это всего лишь Гавейн, рыцарь Артура. И как только трут загорится, нам станет видно друг друга получше.

Снова послышались удары кремня, наконец свеча вспыхнула и загорелась ровным пламенем.

Сэр Гавейн сидел на чёрной кочке. Было понятно, что сиденье из неё неудобное, потому что он согнулся под странным углом, словно готовая упасть гигантская кукла. Свеча у него в руке отбрасывала на его лицо и верхнюю часть туловища дрожащие тени, и он тяжело дышал. Как и прежде, на нём были доспехи и туника, меч, вынутый из ножен, был под углом воткнут в землю у основания кочки. Рыцарь окинул их суровым взглядом, переводя свечу с одного лица на другое.

— Значит, вы все здесь, — наконец произнёс он. — Теперь я спокоен.

— Вы удивили нас, сэр Гавейн, — сказал Аксель. — Чего ради вы здесь прячетесь?

— Я здесь уже давно, пришёл раньше вас, друзья мои. Но с мечом и в доспехах да при моём великом росте, который вынуждает меня спотыкаться и пригибать голову, я не могу идти быстро, и вот вы меня и догнали.

— Это вряд ли можно назвать объяснением, сэр. Зачем вы шли впереди нас?