Воспоминания военного контрразведчика - Александр Александрович Вдовин

история характеризуется одним словом — борьба. Не успели освободиться от Рима, попали в зависимость от вандалов. Освободились от них, попали под Византию, потом — Халифат, Испания, Османская империя, французская колонизация, гитлеровская Германия, опять Франция и, наконец, свобода!

Неожиданно за спиной скрипнули тормоза автомашины. За рулем сидела миловидная девушка. Она приоткрыла дверцу и пригласила Филонова в машину. Вообще, в Алжире принято подвозить пешеходов, поэтому он не придал особого значения этому доброму жесту. Отказался бы, если бы за рулем сидела женщина-неевропейка, но водителем была красавица.

— Вам куда? — по-французски спросила она.

— В советское посольство, — с неожиданной откровенностью ответил Филонов.

— Вы дипломат?

— Да! — соврал Филонов.

В процессе разговора познакомились.

— Анатоль, — представился он.

— Нади, — улыбнулась она. Через несколько минут американка (а она оказалась американкой) знала, что советский дипломат озабочен поиском литературы по местной этнографической тематике.

— Вы ищете довольно редкие книги, ─ — с едва заметным акцентом, теперь уже по-русски, промолвила Нади. — Не тратьте время в поисках таких книг, тем более в этом районе. Анатоль, надо знать город, чтобы иметь представление, где искать подобную литературу, — непринужденно уколола девушка.

А столицу он знал, и знал хорошо, во всяком случае, зачет по знанию города имел.

От неожиданной участливости молодой и красивой девушки офицер опешил. Пусть небольшой, но профессиональный опыт подсказывал ему держаться настороже.

Красивое, как в рекламных клипах, лицо, пухлые губы, гордо посаженная голова с рыжими волосами, собранными в хвост на затылке, большие, открытые, блестящие карие глаза, брови узкие и дугообразные. Легкое платьице плотно облегало точеную фигуру с высокой соблазнительной грудью. Подчеркнуто любезная, красивая, нежная, застенчивая улыбка, белоснежные зубы. Длинные ноги с налитыми икрами могли свидетельствовать совсем о не случайности появления ее возле советского военного разведчика.

Да, всем хороша, но ноги… В меру загорелые, бронзового отлива, с гладкой кожей, наверно, не только на глаз. Одним словом, впечатление восхитительное, даже очаровательное.

Прошло еще некоторое время, и пассажир уже знал, что американка занимается российской филологией, а ее родители, временно проживающие в Алжире, — ─ специалисты по этнографии. В родительской библиотеке должны быть книги по этой тематике. В худшем случае она их сможет достать у коллег или получить ответ на вопрос, где их можно купить.

— Анатоль, Prince Charmant[17], поехали ко мне на квартиру, у родителей библиотека, в ней что-то по этой теме да найдем. А не найдем, у меня достаточно связей, чтобы отыскать в городе. В конце концов, я закажу книги в фирменных магазинах, идет? Какие исторические периоды или конкретные вилайеты, округа, коммуны нужны?

— Да все интересует, или то, что попадется. Так будет точнее.

Девушка жила в довольно большом особняке, с множеством комнат и библиотекой. Быстро осмотрели все нижние и средние полки и перешли к верхним, на которых были Morceaux Choisis[18]. Здесь Нади понадобилась помощь подняться по ступенькам лестницы. Когда Филонов придерживал Нади за локоток, его пронзило огромное желание обнять ее за талию. Это не ускользнуло от нее. Наконец она нашла книгу и со смехом обратилась к нему:

— Анатоль, лови, нет, не книгу, а меня с книгой, — и ловко прыгнула к нему в объятия.

Она резва, как лань степная,

Мила, как цвет душистый рая;

Все страстно в ней, и грудь, и стан,

Глаза — два солнца южных стран.

Ну, Лермонтов, ну, Михаил Юрьевич, ну, в самую точку. Нади была поймана по своему желанию и зацелована по обоюдному желанию. Они поужинали с вином за знакомство. И, как говорили в деревне мужики: «У колодца стоять и не напиться?» И не посрамил Филонов мужиков, да и посольских интеллигентов. Итак, вкусил от древа познания добра и зла по полной программе. Познал — zero-vierge[19].

А Нади тоже не прикидывалась случайной любовницей, а отдавалась очень искренне любви, так показалось Филонову.

— Ну, дипломат, давайте встретимся через некоторое время, я попытаюсь вам помочь, — предложила Нади.

— Честно, не откажусь от помощи, — последовал ответ Анатолия. А мысленно похвалил себя: «Я, конечно, не Дон Жуан, но такая красотка бросилась к моим ногам, за такое мастерство надо себя ценить, и высоко». Победные фанфары гремели в ушах громко, душевное пространство без остатка заполнили восхищение и восторг. Но в то же время промелькнули искрой и погасли брезгливость и презрение к себе, офицеру ГРУ. Победителей не судят!

Договорились встретиться через неделю…

А дальше все же возникли контрразведывательные здравые рассуждения.

Насколько случаен контакт с Нади? Ну, контакт, может быть, и случаен. А замечал ли Филонов за собой признаки слежки или ему это было не дано, или он настолько слабо обучен выявлению слежки, что ему не до того.

Несколько дорожно-транспортных происшествий, случившихся не по его вине. Как это понимать, не были ли они провокациями со стороны спецслужб США? В памяти вдруг всплыл мордоворот европейской наружности в полицейском участке, куда Филонова приглашали после ДТП, который участия в разговоре не принимал, но активно поддакивал и утвердительно кивал головой в такт словам полицейского.

Родители девушки занимаются этнографией, а в доме нет книг по этой теме. Это оплошность или?… А свободное общение, откровенность и искренность беседы с ее стороны? Это случайность или заранее подготовленная и хорошо отрепетированная линия поведения? Если так, то это начало взаимопроникновения спецслужб ЦРУ в ГРУ.

Но Филонов утешал себя, считая, что не стоит нагнетать обстановку. Время все поставит на свои места.

Тамара, его любимая жена, будущий кандидат психологических наук, не была красавицей, но ее глаза, большие, глубокие, лучистые, были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза ее делались привлекательнее красоты. Она умела слушать и улавливать все самое главное для него, то, чем жил, что мешало ему спать, что радовало его или печалило. Ничто не ускользало от ее внимательного взгляда, все знала, все видела, все предугадывала.

В ней не было и малейшего следа хитрости. Любые нанесенные им или другими обиды вмиг забывала, стоило ему приголубить ее.

Но она была на несколько месяцев старше его и интуитивно давила возрастом, своим интеллектом, постоянно поправляла его речь. Строила отношения, как глава семьи, во всяком случае, ему так казалось. Она без стенаний и хныканья приспосабливалась к любым жизненным условиям. В Москве в семейном общежитии; в Лаосе в ужасных климатических условиях; приезжая в гости к его родителям, быстро приспособилась к их требованиям и деревенскому быту, охотно помогала им по хозяйству. Покорила их оптимизмом и непоколебимой верой в