Большое Сердце - Жан-Кристоф Руфен

Амбициозные и тщеславные люди, коих немало в королевстве, выражали желание обзавестись теми же предметами роскоши, которые предпочитал король. Буржуа, стремившиеся забыть о том, что они не дворяне; дворяне, желавшие подчеркнуть свое превосходство над буржуа, – все спешили в Казначейство. Иногда мне с трудом удавалось удовлетворить их запросы. Если поначалу я сокрушался из-за нехватки чего-либо, то вскоре стал радоваться. Поскольку благодаря этому обстоятельству цены росли, распаляя желания, а на мою долю выпадала приятная роль человека, от которого зависит всё. Меня благодарили, если я соглашался продать товары по цене, в три раза превышавшей их реальную стоимость. Те, кто меня обогащал, были мне за это благодарны, и повсюду находились люди, которые были мне чем-то обязаны.

Не будучи единственным торговцем, я обеспечивал товарами короля, а он служил лучшим гарантом моих способностей. Кроме того, я применял проверенную годами методику, которая в таких масштабах творила чудеса: я предоставлял ссуды. Мне всегда казалось, что следует объединять финансы и торговлю. Поначалу эта мысль, пришедшая мне в голову после знакомства с семьей Леодепар, не получила твердого подкрепления. В первое время я видел в ней лишь способ уладить проблемы с нехваткой наличности. Став хозяином Казначейства, я оценил истинную пользу своей банковской практики. Соглашаясь предоставить ссуду, я делал доступным то, что другие купцы предлагали лишь за высокую цену. Благодаря этому методу совершать покупки стало предельно легко.

Однако, пользуясь займами, мои клиенты надевали петлю себе на шею: первое время она не слишком давила, но постепенно затягивалась все сильнее. Состоятельным горожанам такая опасность не грозила, у них было достаточно средств, чтобы платить наличными. Но дворянство, вплоть до принцев крови, широко пользовалось ссудами. Король сам поощрял эту практику и даже предложил мне свои гарантии, в случае если у меня возникнут трудности с взысканием долга. Он знал, что такое кредит. Когда-то, в трудные времена, он сам к нему прибегал, и иногда купцы, не веря в его платежеспособность, отказывались поставлять товары в долг. Вступив в беспощадную схватку с принцами крови, он понял, каким грозным оружием может стать это средство. Тех, кто отказался от борьбы и примкнул к нему, король осыпал милостями. Они пользовались услугами Казначейства на выгодных условиях, поначалу им делали подарки, чтобы скрепить союз. Потом наставало время покупок, а вскоре, чтобы поддерживать свой статус при дворе, они начинали прибегать к займам и в итоге погрязали в долгах. Вскоре гордец, принявший сторону короля, оказывался в моих руках, то есть в руках монарха. Я восхищался ловкостью, с которой Карл превращал своих врагов в должников, сохраняя при этом личину слабого человека, так что тем даже не приходило в голову обвинять его в своем затруднительном положении.

Именно в это время мои дела тесно переплелись с делами короля, что впоследствии многие будут ставить мне в упрек, в том числе и сам король. В тот период наши интересы дополняли друг друга. Пока он отвоевывал свое королевство и уничтожал во время Прагерии тех, кто объединился против него, я старался нейтрализовать их и привязать к нему, заманивая в ловушку их же собственных желаний. Например, король поощрял меня продавать дорогостоящие рыцарские доспехи принцам крови и всем заинтересованным в такой покупке вельможам. Кроме того, он распорядился проводить больше турниров, чтобы знать могла продемонстрировать свою сноровку. Из прибыли, полученной от продажи доспехов, мы могли финансировать снаряжение ордонансных рот. Таким образом, вынуждая принцев платить высокую цену за поддержание бесполезного и устаревшего рыцарского статуса, король получал возможность оснастить современную, полностью зависевшую от него армию, которая и позволяла их побеждать.

Точно так же мы поступали и со всеми остальными реформами, проводимыми королем для укрепления своей власти. Я, к примеру, воспользовался дарованным мне положением, чтобы повысить налоги на соль. Занимаясь продажей этого продукта и отвечая за налоги на него, я получал значительную прибыль, которую использовал на благо короля. Кроме того, он отдал под мое начало несколько крепостей, а позже предоставил мне займы на постройку судов, необходимых для торговли с заморскими странами.

Вся помощь, которую он мне оказывал, вернулась ему сторицей. В отличие от принцев крови, использовавших свое положение при дворе с единственной целью – усилить свою власть, я принимал королевские милости лишь с намерением обратить их ему на пользу. Именно так нам удалось создать настоящую королевскую казну и изыскать средства для успешного правления.

Он благодарил меня за эти усилия различными способами, прежде всего пожаловав мне дворянство. Это явилось для меня серьезным подспорьем при ведении торговли с принцами крови. Мой титул служил вельможам предлогом, позволявшим поумерить свою надменность в моем присутствии. В действительности же истинная причина их любезности заключалась вовсе не в моем новом титуле, который их нисколько не впечатлял, а в моем богатстве, которому они завидовали и в котором остро нуждались.

Ведь, обогащая короля, я и сам обогащался. Поверьте, это не было моей целью. Хотя результаты свидетельствуют об обратном. В конце концов, не так уж важно, желал я этого или нет: так или иначе, за эти несколько лет я разбогател.

Нелегко понять, насколько ты богат, если ты не пользуешься своим богатством. Находясь в постоянных разъездах, присоединяясь к королю лишь во время военных походов, я больше привык к скверным условиям постоялых дворов и военных лагерей, чем к дворцам. Марк старался как мог, чтобы я всегда был одет подобающе. Но иногда мне случалось скрывать под парадным одеянием грязную рубаху. А однажды на дороге в графстве Сентонж нас остановили грабители, и мы с трудом наскребли в седельной сумке несколько монет низкопробного серебра, которыми те были вынуждены удовольствоваться. В конце концов они нас отпустили, проклиная судьбу-злодейку, которая вынуждает их грабить бедняков.

Мне нравилась эта простота, порой граничившая с нуждой. Нравилась легкость, с какой я мог отправиться в путь без багажа. Дел у меня становилось все больше, переплетались они все теснее, требуя моего постоянного внимания. В какой-то степени я находился в услужении у собственного богатства, как это бывает с породистым животным: ты о нем заботишься единственно ради удовольствия знать, что оно существует, растет и с каждым днем становится краше.

Самое главное, мое положение вечно странствующего богача давало мне привилегию повсюду чувствовать себя как дома. С одинаковой непринужденностью и удовольствием я останавливался как в самой скромной хижине, так и в прекрасном укрепленном замке. Для меня были открыты все двери. Казначей пользовался радушным приемом и у горожан, и у принцев крови; с тем же радушием и еще большей непринужденностью меня принимали в сельских домишках. Между тем мое имя вскоре приобрело известность, и это вынуждало меня принимать определенные меры предосторожности. Мне достаточно было сообщить, кто я, чтобы попасть в богатейшие дома, однако, если я хотел, чтобы народ обращался со мной запросто, как прежде, приходилось тщательно скрывать свое положение.

Порой утаить его было невозможно, и мой секрет раскрывали. Как-то вечером под Брюгге ко мне присоединился Жан де Вилаж, колесивший по тем же местам. Сам он не упускал возможности демонстрировать свое влияние и богатство каждую секунду своей кочевой жизни. Сопровождавшие его вооруженные наемники были богато одеты. На четырех повозках везли сундуки, набитые одеждой, во время остановок в нее наряжались он сам и его шлюхи.