Секрет салона красоты - Екатерина Вильмонт

«Она сумасшедшая», – мелькнуло в голове у Матильды, ипо спине потек холодный пот.

– И кричать нет никакого смысла, – гнула свое ЮлияИвановна. – Здесь первоклассная звукоизоляция.

– Послушайте, Юлия Ивановна, что за идиотские шутки? Мыпришли к вам за консультацией, но никакого отношения к вашим подаркам не имеем.Сию же минуту выпустите нас, иначе это плохо для вас кончится! –попыталась воззвать к разуму Додонова, в душе проклиная себя за то, чтоввязалась в эту историю.

– Плохо для меня? А для меня все плохо. Хоть так, хотьэдак! За все в этой жизни надо платить! И мне есть за что платить, долгопридется расплачиваться, ох долго! Поэтому двумя покойниками больше, двумяпокойниками меньше, это роли не играет, но напоследок я уж доставлю себеудовольствие. Ах вы гадины, поиграть решили! Актрисули!

– Юлия Ивановна, опомнитесь! Мы тут совершенно ни причем!

– Как это ни при чем? Думаете, вы обманули меня,прилизав волосенки этой соплячке? Я сразу ее узнала… только я не подумала, что…

И вдруг молниеносным движением она выхватила из ящика столапистолет. И направила его на Додонову.

– Ну, Машенька, вы же у нас актриса! Шекспира играете?Шекспир – мой любимый драматург! Там все правда! Ну, раз привел бог умирать сартистками, прочтите мне перед смертью Шекспира! Ты Корделию играешь? Хорошуюдевочку? Разве хорошие девочки занимаются такими шутками, как ты? А? Но тыактриса и подумай, как красиво сможешь умереть – почти на сцене, а ну-ка прочтимне что-нибудь из «Лира»!

Додонова в ужасе смотрела на нее, не в силах даже словавымолвить. И вдруг раздался дрожащий голосок Матильды:

– Я вам прочту Шекспира! Я мечтала сыграть Джульетту,да, видно, не суждено, слушайте, как я бы это сыграла:

Быстрей, огнем подкованные кони,

К палатам Феба мчитесь! Ваш возница,

Как Фаэтон, на запад гонит вас

И ускоряет ход туманной ночи.

Раскинь скорей свою завесу, ночь.

Пособница любви, закрой глаза

Идущим мимо людям, чтобы мог

Ромео мой попасть в мои объятья

Невидимо, неведомо для всех.

Влюбленным нужен для обрядов тайных

Лишь свет и красота; к тому ж любовь

Слепа, и ночи мрак подходит к ней.

Ночь, добрая и строгая матрона,

Вся в черном, приходи и научи,

Как, проиграв, мне выиграть игру…

Додонова вздрогнула. Неужели Матильда настолько владеетсобой, что этим страстно прочитанным монологом дает ей понять, что еще не всепотеряно? «Боже мой, – мелькнуло у нее в голове. – Эта девчонка ивправду – чудо! Если она сыграет Джульетту… Это будет сенсация, мировая сенсация!Если сыграет… Только бы эта страшная баба не поняла…»

– Ты прекрасно читаешь! Продолжай! – с угрозой вголосе произнесла Юлия Ивановна.

Пропустив одну строчку, чтобы не привлекать внимания ктолько что произнесенным словам «Как, проиграв, мне выиграть игру», Матильдапродолжала:

Овей ланит бушующую кровь

Своим плащом, пока любовь моя,

Осмелившись, считать меня заставит

Лишь долгом скромности – дела любви.

Приди, о ночь, приди, о мой Ромео,

Мой день в ночи, блесни на крыльях мрака,

Белей, чем снег на ворона крыле![2]

И вдруг Матильда грохнулась на пол. Но Додонова могла быпоклясться, что перед тем она ей подмигнула. Мария Станиславовна хотелаброситься к Мотьке…

– Стоять! – скомандовала Кислицина. – Девочкаталантливая, но неопытная, и вообще, что мне Джульетта… Хоть мы с нею и близки,мне куда ближе леди Макбет! А вы что, только Корделию играете? А как насчет«Макбета»?

Мария Станиславовна вдруг посмотрела с презрением на ЮлиюИвановну, усмехнулась и тихо сказала:

– Вы полагаете, что вы леди Макбет?

– Ну, в известной мере. Так что же – или вы читаете,или я стреляю.

– Извольте! Чего не сделаешь за несколько минутнадежды!

– Надежды? О надежде забудьте!

Лишь натяни решимость, как струну, —

И выйдет все. Едва Дункан уснет

(Что будет скоро, он устал с дороги),

Я подпою вином и крепкой брагой

Обоих слуг его, чтоб стала память,

Привратница в дворце рассудка, паром,

А сам рассудок – перегонным кубом.

Когда же их огрузшие тела

Двум трупам уподобит свинский сон,

Мы с беззащитным королем поступим

Как захотим, свалив на пьяниц слуг

Ответственность за наше преступленье…[3]

Теперь Кислицина не отрываясь смотрела только на Додонову.Глаза ее расширились, щеки пылали…

– Юлия Ивановна, я больше не могу… Надо посмотреть, чтос девочкой! Вы же врач, вы не имеете права не оказать помощи!

И вдруг Матильда одним неуловимым движением вскочила на ногии, вспомнив недолгие занятия карате, наотмашь ударила Кислицину ногой. Тапотеряла равновесие и рухнула на пол, выпустив из рук пистолет. МарияСтаниславовна тут же схватила его и направила на Кислицину. Та только рычала икорчилась от бессильной злобы. Матильда схватила телефонную трубку.

– Мотя, синий телефон внутренний! Сними трубку и позовина помощь, – крикнула Додонова.

– Скорее, скорее! Помогите! – завопила Матильда,но в этот момент уже кто-то взламывал дверь. И через секунду на порогеоказались двое мужчин, один из них был с пистолетом.

– Семен! – завопила Матильда. – Семен! Леня!

Семен, не слушая ее, кинулся к Кислициной и защелкнул на нейнаручники.

И тут же в комнату набились люди в форме, какой-то человек вштатском отдавал распоряжения, а Семен под шумок вывел на волю Мотьку и МариюСтаниславовну.

– В чем дело? Куда вы пропали? Что случилось? –налетел на них невесть откуда взявшийся Валерка.

Они ничего не успели ответить, как вдруг раздался громкийвозмущенный вопль:

– Вы не имеете права! Сию секунду выпустите меняотсюда! Я жена члена Государственной Думы! – кипятилась какая-топациентка, которую не выпускали из салона.

– Ну и что, мадам? На вас депутатскаянеприкосновенность не распространяется, уж извините! – очень вежливоответил молоденький милиционер, стоявший на дверях.