Зверь - Евдокия Гуляева

Безысходность…

Во мне жили сотни расхождений! Я, еще так недавно, в буквальном смысле ненавидела Сашу, потом жаждала, пытаясь разумом, хоть немного, притупить это больное влечение к нему, открывала себе правду о нем и снова пыталась обмануть себя, найдя тысячи оправданий всем его действиям. Я ценила то, что он делал для меня, но мне этого было мало, оказалось, что я хотела от него большего. Кем я была для него сейчас? Я хотела ответов на свои вопросы… Я боялась раствориться, совсем потеряться в нем, не получая взаимности, но сейчас шла, нет, бежала, нет… летела навстречу своему страху!

«Кто я?»

Девушка, которая привязалась и возжелала своего мучителя? Все это можно охарактеризовать одним, простым словосочетанием — стокгольмский синдром.

«Так ли это?»

С каждым, очередным витком мысли мне становилось все труднее дышать. Воздух быстро покидал легкие, но сделать очередной, полный глоток я не могла. Я смотрела на бурю за окном, судорожно открывая и закрывая рот, пытаясь втянуть жизненно необходимый вздох, но, от накатившей на меня паники, получалось плохо. Мне нужно на воздух! Я подняла руку к своему лицу и поняла, что оно мокрое от слез.

Стены Сашиной спальни, буквально пропитанные его запахом, начали давить на меня, как будто, помогая своему хозяину, вновь повлиять на меня, лишить воли, принять его любым…

«Мне необходимо свободное пространство!»

И я, в поисках «глотка свободы», тихо, почти неслышно ступая на цыпочках, боясь его разбудить, вышла за дверь, сбегая по ступенькам вниз. Босая, абсолютно голая, укутанная в одно покрывало, дернула ручку двери, ведущей на террасу, подгоняемая уже собственно-придуманным демоном страха. Резко распахнула дверь и вышла на открытую часть балкона, подставляя лицо яростному ветру, подходя практически к самому краю и вставая у перил.

Буря все набирала обороты, очередной сильный вихрь, рванул пучок моих собранных волос и разметал их, спутывая, бросая мне на лицо. Еще крепче прижимая покрывало к себе, чтобы его не сдернуло ветром, я дрожала, но продолжала стоять, не пытаясь защититься. Я дышала… Сейчас это стало для меня первой необходимостью! В воздухе сильно пахло озоном. Глоток, один глоток свежего воздуха, как глоток иллюзии свободы, что Саша давал, нет, лишь позволял втянуть мне.

На мое, поднятое к небу лицо, упала первая, крупная капля. Начинался дождь…

— Маленькая, зачем и от чего ты бежишь?

Услышав знакомый голос за своей спиной я не обернулась.

— Бегу?! Куда бежать… Я давно поняла, что убежать от тебя не получиться, — чуть слышно ответила я.

— Тогда зачем ты пытаешься это сделать?

— Не знаю…

— Врешь!

— Я не могу так больше!!! Не хочу так!!! — закричала я, оборачиваясь к нему. — Страх раствориться в тебе, в твоей жизни, сводит меня с ума!

— Маленькая, давай вернемся в постель и ты расскажешь мне, что именно тебя так напугало.

Я отрицательно покачала головой и, вдохнув полной грудью, ответила:

— Эта жизнь. Твой мир! Я не подхожу для него, для тебя! Я чувствую, что меня уже нет, что я исчезла без следа в этом, твоем мире, утратив свою личность и мне больно от этого. Ты делаешь мне больно!

В ответ на мою гневную тираду, он подошел ко мне ближе, сделав попытку обнять меня, укрыть собой от терзающего ветра. Капли дождя уже попадали и на его лицо, но сейчас я видела только его горящие глаза.

— Если все, что ты сказала мне сейчас — правда, то ты должна принять мою жизнь. Это не сложно. В ней ты тоже сможешь найти себя, занять свое место. Тебе просто нужно сделать последний, лишь один шаг навстречу мне…

— Да, но есть один очень важный, ключевой момент, который не дает мне сделать этот шаг, — шепчу я. — Без чего я задыхаюсь в твоей жизни.

Он вопросительно и, в ожидании моего ответа, приподнял бровь.

— Свобода. Мне необходима свобода! Ничего не изменилось. Я все еще подаренная тебе вещь…

— Глупая! Ты понимаешь, что все это я делаю лишь ради тебя? Я хочу уберечь тебя от своих врагов. У такого, как я просто не должно быть слабых мест!

— А я стала этим, твоим, слабым местом?

Молчит.

— Я лишь стала твоей болезнью, сумасшедшей зависимостью, но никак не уязвимой брешью в твоей непробиваемой броне…

— Не неси бред! — раздраженно сказал он, прижимая меня к себе еще крепче. — Сейчас ты заполнила собой мою жизнь и занимаешь то место, которое я хотел, нет, оставил именно для тебя!

— Это место лишь в твоей постели…

— Не только. Ты стала частью моей жизни.

В ответ я горько, истерически рассмеялась. Я так ждала от него этих слов, но когда услышала их — просто не могла в них поверить.

— Я — никто. И пусть твое отношение ко мне изменилось, я все равно остаюсь твоей собственностью. Моя жизнь целиком зависит только от тебя!

— Глупая! А моя — от тебя!!! — кричит он. — И в этом моя слабость. Мне тоже нужно научиться жить с осознанием этого факта! Я боюсь за твою жизнь. Ты — то самый курок пистолета, который может погубить меня, одним, легким нажатием на него.

Я закрыла глаза и покачала головой, не хотя признавать и верить прозвучавшим, громким словам, и он, следя за моей реакцией, впервые в жизни растерялся, не зная, как убедить меня…

Сейчас я смотрел в печальные, полные непролитых слез, глаза желанной девушки, которая за такой короткий промежуток времени перевернула весь мой мир, поставив его с ног на голову. Она, только она, сумела оставить свои следы прямо в моем сердце, заставив его биться только для нее, ради ее улыбки. Она распахнула мне дверь в свою душу…

Но, открыв мне ее сейчас, она, в ответ, еще не зная этого, пробралась в мою…

Я, видел ее реакцию, понимал, что она не верит мне. Это недоверие било меня наотмашь, впервые, больно… от этого удара я еле устоял на ногах.

И, не зная другого способа переубедить ее, я притянул ее ближе к себе и поцеловал. Горячо, жарко, раскрываясь, полностью обнажая перед ней свой страх, боясь потерять ее. Я гладил ее плечи, спину, сжимал ягодицы, приподнимая ее за попку, подняв с холодного пола террасы, перенес в гостиную, не отрываясь от ее губ, не давая ей ни малейшего шанса отвергнуть меня.

Но она уже и не думала сопротивляться мне, отвечая на поцелуй не менее яростно, страстно, вкладывая в него все свои чувства ко мне, пытаясь передать через соединение наших губ свой страх, разъедающий ее мозг. Глупая… она уже завладела моим сердцем!

***

С каждым прожитым днем этот мужчина все больше покорял меня.

Он стал для меня жизненно необходимым, нужнее воздуха, но эта глубина чувств к нему продолжала давить на меня. Сказанными мне словами он перевернул все вверх тормашками в моем сердце. Возможно ли так желать его? Когда желание к нему соединилось с моей кровью, пропитало меня всю, напрочь лишив возможности рассуждать разумно? Больше всего я боялась, что мои чувства к нему не взаимны. Это еще одна, новая грань моего страха — отдать себя ему без остатка и остаться ни с чем… Эта призма из недоверия, выстроенная в моей голове, оказывается имела очень много таких граней, разных, ярких, мешавших мне принять его… верить ему.