Идол липовый, слегка говорящий - Николай Бахрошин

Угораздило же!

Словом, как обычно, из двух зол приходится выбирать третье. Идти вместе со всеми, держать ряды и колонны, равнение на середину. Если вдуматься, всю жизнь он так ходит, вместе со всеми, в потной шеренге, стараясь не сбоить ногами и равняясь на золотую середину. И до чего дошел, спрашивается?

А что делать? Судьба такая… И пойдет! И пропади все пропадом! Такое было настроение. Как когда-то, перед очередной военной командировкой. Бодрящее настроение, если говорить вкратце, не вдаваясь в нюансы…

* * *

Теперь, проснувшись на носу лодки, Саша искоса поглядывал на остальных. Морщинистый Егорыч тоже дремал, сладко посапывал, привалившись к сдобному боку мичмана. Васька щурил узкие глаза и возился с автоматом, как ребенок с новой игрушкой. Тихоня Вера сидела неподвижно, как камень, только моргала изредка. Камень с глазами… Самородов пыхтел и ерзал на узкой скамейке, все никак не мог устроиться. Злился, наверное, что автомат ему не доверили, удовлетворили ружьем. Выяснилось, что он все равно стрелять не умеет. Подаренное атаманом оружие получили, как самые опытные, Саша, Васька и мичман тетя Женя…

Но особенно Саша смотрел на нее. На Алю. На нее он теперь всегда смотрел, хитрым, боковым зрением замечал малейшее движение. Сидя на корме и опустив тонкие пальцы в воду, Аля внимательно разглядывала остающиеся в воде бурунчики. Взмахивала густыми ресницами, но глаз не поднимала. Лицо ее было красиво-печальным, а губы шевелились, словно она что-то неслышно говорила. Совсем девчонка… Дурак Федор все-таки!

А Ирка так и осталась со своим Лавром. Правда, зараза, все-таки соизволила попрощаться. Мол, не обижайся, так получилось…

Объяснение, конечно, исчерпывающее. Только с чего она взяла, что Саша обижается? Теперь казалось – все, что было с Иркой, случилось в другой, прошлой жизни. Может быть, даже не с ним.

– Ты понимаешь, – сказала Ирка, – я первый раз в жизни встретила человека.

– Надо же, как тебе повезло! – ответил Саша не без иронии.

– Повезло! – подтвердила она совершенно серьезно. – Ты понимаешь, настоящих мужчин сейчас вообще нет. Вымерли, как мамонты. Может, только здесь, в глуши, еще и сохранились отдельные экземпляры.

А так – вокруг все какие-то рефлексирующие интеллигенты или самодовольные алкоголики.

– Самодостаточные, – поправил Саша.

– Чего?

– Алкоголики – они не самодовольные, они – самодостаточные, – пояснил он. – Свидетельствую, как интеллигент и алкоголик в одном лице. Знаю, о чем говорю.

– Ехидничаешь. Обижаешься, значит. Я понимаю, что ты в меня влюбился сразу, в меня нельзя не влюбиться, – заявила она откровенно нахально. – Но что делать?

– Ты еще скажи – так жизнь сложилась…

– И скажу. Просто, когда женщине попадается настоящий мужчина, она должна брать его и держать.

– Тогда держи, – посоветовал Саша.

Да, у настоящих мужчин есть такой особый орган, за который очень удобно брать и держать двумя руками. Если, конечно, это женские ручки. По всей видимости, в этой истории остается только пожалеть Лавра…

– Что будешь делать? – поинтересовался Саша.

– Замуж выйду. У них тут принято играть свадьбы по осени, вот осенью и выйду. А там – посмотрим.

– Хороший план, – одобрил Саша.

А что она хотела услышать в ответ? Благословение и житейское напутствие на совет да любовь до гроба?

Да пошла она! Как сказала бы на его месте красавица Аля.

* * *

– Ну, значится, все время прямо и прямо. Да тут и не ошибешься, вдоль рельсов идите по горлу шахты и не собьетесь. А когда они на поверхность выходят, рельсы-то, тут, значится, и Острожин рядом. Наверху дорога будет. Несколько верст всего пройдете по ней, а там и увидите, там город издалека видно, – объяснял Ерошка. – Смотрите, однако, если кто передумает в пещеру лезть, я пока погожу. Посижу тут в лодке у бережка, подымлю маленько…

Устроившись поудобнее на скамейке в лодке, он ловко свернул толстую «козью ножку». Как обещал, задымил густо и неторопливо.

Высадившись на берег, они остановились перед входом в пещеру. Хотя, скорее, это выглядело как тоннель, который когда-то начали пробивать у подножия горы со всем передовым усердием и перевыполнением планов. Потом забросили. Случилось это давно, на каменные грани, срубленные дробилками и ковшами, ветер уже нанес комки почвы, на которых прорастала трава и вездесущий мох. Неподалеку ржавел брошенный строителями железный вагончик. Крыша его уже провалилась, стены – разъехались, и казалось, вагончик слезно просит о помощи. Чернота за провалами окон вдруг показалась Саше настороженно-живой, словно там кто-то притаился. Но это только кажется, успокоил он сам себя.

Вход тоннеля был огромным, высоким, метров шесть или семь вверх и почти столько же в ширину. Настоящая пасть чудовища. Вглубь уходили ржавые рельсы, начинавшиеся сразу у входа. Малопривлекательное зрелище. И многообещающее. Особенно с учетом всех недвусмысленных предупреждений.

Они стояли и смотрели в темную пасть, откуда, казалось, тянуло холодом.

– Да… Стоит ли забегать впереди сапера, даже если вам кажется, что он идет по минному полю невыносимо медленно? – спросил Саша, ни к кому не обращаясь.

– Это что? – подозрительно спросил Самородов.

– Ничего. Риторический вопрос.

– Риторика, философия, свободная любовь, гомосексуализм, вашу мать! – неожиданно обобщил Самородов. – Говорить-то все мастера! Сейчас любителей поговорить – выше крыши! А дело некому делать, одна говорильня кругом, всю страну уже вдрызг проговорили…

– Эй, дядя, ты чего разошелся-то вдруг? – немедленно и охотно встрял Васька. – Чья бы корова мычала, а твоя бы паслась!

– Тебя не касается! Ты себя уже показал, летун хренов! – сразу окрысился Захар Иванович.

– Может, не касается, а может… У меня, между прочим, налет под полмиллиона!

– Летчик-налетчик!

– Может наконец хватит вам?! – спросила Аля.

– Точно, мужики, отставить! Кончайте аврал, не до этого сейчас! – поддержала ее мичман тетя Женя командным голосом.

– Может, все-таки повернем в обход? – предложил Саша. – Дотрюхаем потихоньку до города, харчи есть, патроны есть, погоды сейчас стоят теплые – иди да иди. Не поход, а прогулка получится…

От этого предложения внутри сладко сжалось. Две-три недели, в тайге, с ней…

Ему никто не ответил. Саша заметил: здесь, у загадочной пещеры, настроение стало не таким боевым. Впрочем, упрямства еще хватало, это он тоже заметил. Все дело в том, что никто из их бравого воинства, кроме него, еще не сталкивался с Ващерой вплотную, понял он через некоторое время. Все стоящие перед пещерой не ходили с ними к Демьяну. А значит, не видели, как разнесло по закоулочкам клочки любвеобильного азербайджанца Ачика, не видели напряженных гримас Петра и Павла, собирающих спецоружие, не лицезрели сумасшедшую улыбку лесного отшельника. Сначала посидели у озера, потом погостили у казаков – что особенного? Все присутствующие, кроме него, еще не поняли по-настоящему, куда попали, жили понятиями той, прошлой жизни, где все объяснимо и предсказуемо. Да он и сам толком не понимал еще, просто догадывался…