Вероятно, Алекс - Дженн Беннет

– Грейси и сама о себе позаботится, – орет мне в ответ Портер.

Он крепко держит меня за руку и пробивается вперед по тропинке, чтобы оказаться подальше от костра в неосвещенной зоне пляжа. Подальше от людей.

– В подобные переплеты она попадала и раньше, у нее здесь миллион друзей, которые с удовольствием отвезут ее домой.

Но мне все равно кажется, что поступать так неправильно. Я пытаюсь ему об этом сказать, однако нас окружает такой гам, что невозможно даже услышать собственный голос.

Теперь полицейская машина уже не одна, а две. И только сейчас меня поражает мысль: а что, если это Ванда? Что, если она арестует меня, даже если я и не пила? Воображение рисует, как папа приезжает за мной в полицейский участок, и внутри все сжимается.

– Департамент полиции Коронадо Ков, – ревет из динамиков патрульного автомобиля мужской голос, – подними руки, чтобы я мог их видеть.

Вот дерьмо. Они кого-то взяли. Надеюсь, что Дэйви с его дробовиком, который так хорошо крошит камень.

Портер огибает основную массу улепетывающих участников вечеринки. Мы пробегаем мимо огромного валуна, за ним среди сухого прибрежного кустарника змеится узкая тропинка, по которой уже несется какая-то парочка. Вокруг темно, но окрестности все же различимы.

– Пригнись и не шуми, – говорит Портер, и мы скользим по этой тропинке среди сухой травы.

Когда до вершины холма остается совсем чуть-чуть, мы вынуждены остановиться и подождать, пока в нескольких шагах от нас не пройдет яркий луч обшаривающего местность прожектора патрульной машины. Уже собираемся бежать дальше, но в этот момент мне приходит эсэмэска от Грейс: Где ты? На которую я отписываю: Спасаюсь бегством вместе с Портером. Ты в безопасности? И тут же получаю ответ: Да, со мной все в порядке. Волновалась, что потеряла тебя. Скажи Пехать на С по Голд к ферме Кангуа. Будешь дома, сбрось мне сообщение.

Я показываю Портеру текст, и он кивает в ответ. На берегу никого нет, мы мчимся мимо бесчисленных автомобилей и подбегаем к небесно-голубому жилому автофургону «фольксваген», выпущенному в 60—70-х годах: длинному и зияющему со всех сторон окнами. Папа называет их мини-вэнами сёрферов, потому как они достаточно большие для того, чтобы возить на крыше доски. У этого выкрашены белой краской крылья, а заднее окно облеплено наклейками, явно свидетельствующими о принадлежности его хозяина к числу любителей сёрфинга. Портер открывает дверцу с пассажирской стороны, проскальзывает на водительское сиденье и жестом велит мне забираться следом.

– Черт! – говорит он и вставляет ключи в замок зажигания, видя, что в нашу сторону вновь направляются проблесковые маячки.

Двигатель протестует и напрочь отказывается заводиться, будто в скверном фильме ужасов.

– Ну же, давай, давай.

И вдруг автомобиль – наконец-то! – оживает, издавая оглушительный рев. Бешено вращаются колеса, вгрызаясь в песок, мы трогаемся с места, оставляя позади весь этот кошмар, и улепетываем с максимальной скоростью, какую только может развить эта пятидесятилетняя колымага, – скоростью, честно говоря, совсем небольшой, но какая теперь разница? В зеркало заднего обзора можно наблюдать всю сцену неудавшейся вечеринки.

Я застегиваю ремень безопасности и тут же вжимаюсь в сиденье:

– О господи.

– Ты в порядке?

– Не знаю.

– Не хочешь рассказать, что это с тобой было на пляже?

– Нет.

Он хмурится:

– Мне очень досадно… за Дэйви.

– И не говори. Полное дерьмо. Не хочу тебя обидеть, но… почему ты с ним дружишь?

Сжимающие руль пальцы разжимаются и сжимаются опять.

– Мы с ним вместе росли, занимались сёрфингом. Он был моим лучшим другом. Когда у них в семье начались большие нелады, отец взял Дэйви под крылышко и стал его тренировать. Мама его жалела. Одно время он практически жил у нас дома. А несколько лет назад, катаясь на доске, получил травму. Теперь его нога нашпигована всякими железяками! – Так вот почему он хромает. – Парня без конца терзает боль, у него больше нет шансов всерьез заниматься сёрфингом. После того случая он стал язвительным и злобным… одним словом, изменился. – Портер тяжело вздыхает и чешет затылок. – Потом пошел по кривой дорожке, а я уже говорил тебе, какой у меня отец. Он не стал терпеть все эти выкрутасы и отказался тренировать его до тех пор, пока он не исправится. В довершение всего, поскольку я отказываюсь от карьеры профессионального сёрфера, Дэйви считает меня полным идиотом, полагая, что я избранный и что мне нельзя отказываться от дарованного судьбой шанса. Да и потом…

Портер собирается добавить что-то еще, но, немного подумав, решает все же промолчать. Может, это как-то связано с пьяными нападками, с которыми Дэйви обрушился на Портера у костра? Или с той девушкой, Хлоей, о которой они упоминали у магазинчика винтажной одежды?

– Так или иначе, мне жаль, что все так получилось, – говорит он, – завтра утром, когда он протрезвеет, я с ним поговорю. Сегодня пытаться что-то до него донести бесполезно. Он лишь полезет драться. Так всегда бывает. Впрочем, на этот раз его вполне могли арестовать. Но даже если так, то это пойдет ему только на пользу.

Я понятия не имею, что на это сказать. Потому как не представляю, что такое ненавидеть лучшего друга.

Все это слишком сложно и запутанно.

– Здесь пахнет точно так же, как от тебя, – говорю я после продолжительной паузы.

– В самом деле?

Рулевое колесо его мини-вэна просто огромное. Я только сейчас это заметила. А водительское и пассажирское места соединены в одно огромное сиденье, тянущееся вдоль всего ветрового стекла. К приборной доске приклеены крохотные резиновые монстрики: инопланетянин, гидра, лохнесское чудовище и Годзилла. Погоди-ка, это не инопланетянин, а зеленая акула. Эге… Понятно, знаменитые морские и озерные чудища. Что не убивает, делает нас сильнее…

– Кокосовый орех, – развиваю свою мысль я, – от тебя всегда пахнет кокосом. – А потом, поскольку в машине темно, а приступ паники отнял у меня все силы, заставив ослабить бдительность, добавляю: – От тебя всегда пахнет хорошо.

– Это «Секс-Воск».

– Что? – немного выпрямляюсь на сиденье я.

Он опускает руку, берет какую-то штуковину, по виду напоминающую завернутый в полиэтилен кусок мыла, и протягивает мне.

Я подношу его к окну и в свете уличных фонарей читаю:

– «Секс-Воск мистера Зога».

– Им натирают верхнюю часть доски для сёрфинга, – объясняет он, – чтобы, когда седлаешь волну, не скользили ноги.

Я нюхаю воск. Да, запах дает именно он.

– Могу поспорить, что твои ноги пахнут просто божественно.

– Надеюсь, мужские ноги не являются для тебя предметом фетиша? – игривым голосом спрашивает он.