Освобождение шпиона - Данил Корецкий

Постепенно он обживался заново, налаживал быт и службу. Своды «Старой Ветки» оглашало веселое тарахтенье новенького дизель-генератора. Башнабаш с деловитым видом обошел его кругом, проверил масло, потрогал крепления хомутов, подержал руку на мелко подрагивающем кожухе. Генератор он нашел на общем инструментальном складе, там их два — основной и резервный. На то, чтобы перетащить эту махину на место, подсоединить все хомуты и провода, заправить, запустить — ушло больше десяти часов. Содрал ногти, потянул спину, едва не раздробил ступню. Зато теперь у него есть свет и свежий воздух. А что еще нужно для жизни? Правильно: вода. И пища. Тогда — добро пожаловать на небожительский продовольственный склад!

…Что такое «Фрикасе куриное с шампиньонами»? Курица нарисована, но это и так понятно, раз «куриное». Им бы следовало как-то пояснить на этикетке про это самое фрикасе, что за ерунда такая — типа тушенки, жареная или как? Не все же здесь заканчивали академии и харчевались в столовке генштаба…

«Паштет печеночный гусиный в оболочке». Что за паштет? Что за оболочка? Опять непонятно!

«Омар атлантический натуральный». Про омаров Башнабаш что-то слышал — это из буржуйской жизни.

«Телячье жаркое под соусом». Это понятно, годится.

«Миноги по-провансальски». А это уже и вовсе белиберда какая-то!

«Суп-пюре из белых грибов». Ага. «Суп фасолевый», «Суп картофельный с говядиной». Это нормальная, понятная, человеческая еда!

«Десерт клубничный», «Ананасы в собственном соку», «Пюре черничное»… Даже «Сливки взбитые по-венски»! Даже «Торт Киевский» в банке, с ума сойти! Он с детства помнил рассказ, как тетя Вера из Киева перед войной передала матери Киевский торт, и это стало самым ярким гастрономическим воспоминанием в жизни семьи.

А сколько тут было обычной, земной еды: тушенки, сардин, бычков в томате, сгущенки, солянки, рассольников и прочей квашеной капусты и соленых грибочков — на целое Башмакино хватило бы, не на одну семилетку… Хлеб запаян в алюминиевые контейнеры, шоколад — горы шоколада! — в плоских банках, похожих на серебряные слитки, тяжелые «блины» с монпасье, мармеладом и ореховой халвой, ящики с минеральной водой, ситро, соками и компотами, десятки… сотни названий коньяков и вин в бутылях толстого зеленого стекла, о которых Башнабаш ни разу в жизни не слышал, не то что не пробовал… Что еще?

Продовольственный склад уходил далеко вглубь, терялся в темноте, словно тоннель метро. За один раз не обойдешь, да и электричества жалко. Он скромно взял несколько банок, вернулся в казарменный отсек на свое место. Здесь воздух еще тяжел и смраден, но это ненадолго, скоро все вытянет. Он посмотрел на часы: без нескольких минут семь утра. Выгрузил из рюкзака на тумбочку спирт и консервы. Поправил примятое покрывало на своей кровати. Встал перед зеркалом, привел в порядок форму, затянул потуже разболтавшийся ремень. Строго, взыскательно посмотрел в глаза своему отражению. Башнабаш в зеркале немного смутился под этим взглядом, но плечи расправил, грудь выкатил, выдвинул вперед мягкий детский подбородок, усыпанный рыжеватой щетиной.

— Что за вид, рядовой Башмакин? — сурово вопросил он свое отражение. — Решили бороду отпустить? Может, еще и бакенбарды отрастите, как у Пушкина?.. Смешки в строю!.. И это, называется, боец прославленного спецподразделения «семь-девять», о котором в народе слагают легенды! Так… та-ак… В следующий раз увижу — будешь ты у меня, Башмакин, месяц на кухне дежурить, будешь ты у меня варить миноги провансальские да фрикасы с шампиньонами! Все понял?

— Так точно!

— Вот то-то… А сейчас — привести себя в порядок и заступить в караул!

Башнабаш быстро сгонял на продуктовый склад, отлил из цинковой бочки питьевой воды, согрел ее на электроплитке, тщательно выбрился перед зеркалом и сбрызнул щеки тройным одеколоном. Затем взял автомат и отправился на свой пост, к Разлому.

Отстоял, как положено, до половины девятого вечера. А потом вроде и положено поужинать простой едой, ну… ну, и выпить немного не возбраняется, с учетом чрезвычайных обстоятельств. А чтобы никто, в случае чего, не придрался, ужинать он стал в расположении, в обычной солдатской палатке!

* * *

…До этого Башнабаш уже пробовал спирт, с летчиками пил — только то был спирт какой-то другой, желтоватый… «реактивный», как они говорили. Самый быстрый в мире спирт, от которого улетаешь в полсекунды. Это так. Но и «антисептический», как оказалось, тоже… Не угонишься.

Башнабаш посидел немного, вытаращив глаза, и хватая ртом воздух. Разорвал контейнер с хлебом, отломил краюху, запустил ложку в банку с тушенкой. Сидел и жевал, глядя в кирпичную стену жилблока, Постепенно пожар внутри утих. В голове давно уже плыло, плыло, скользило, крутило в медленном вальсе.

Музыки не хватает, это да. Надо будет сходить в инструментальный — может, граммофон какой найдется с пластинками. Культурная программа как-никак.

После второй Башнабаш встал, бесцельно прошелся между кроватями, сбивая голени о металлические ножки. Сел. Хорошо. Поговорить бы с кем. Вон прямо перед ним кровать Разумовского, рядом на полу белесые пятна от блевотины. Ты как, Разумовский, себя чувствуешь там, внизу? Что там такое есть? Ад кромешный, как говорят попы и старики? Или, как учили в школе, царит там диалектика и классовая борьба и закон прибавочной стоимости?.. Но ты, Разумовский, как образцовый боец ОП-79, должен навести там порядок, потому что… Па-атаму что…

Когда он снова поднялся, чтобы сходить на толчок, заметил, что ноги как-то странно волочатся следом, как у тряпичной куклы, которую ребенок возит туда-сюда. Тело легко парило в воздухе, а ноги явно не поспевали. Башнабаш упал в проходе между кроватями и долго не мог подняться, бормоча извинения, обещая искупить кровью и все такое.

Наконец встал, одернул гимнастерку, постоял. Вышел из палатки, прихватив автомат. Включил все прожектора и фонари, отчего дизель-генератор натужно загудел, а зал «Старой Ветки» озарился ярким светом, как сцена Большого театра.

— Граница на замке!! На, выкуси!! — проорал Башнабаш и выстрелил в сторону Разлома.

Там, на другой стороне зловещей щели, черной тучей клубился отступивший мрак.

— Давай, выходи! Попробуй!

— Трах! Тах! Та-та-тах!

— Союз нерушимый! Республик свобо-одных! Сплотила навеки-и-и!..

Спотыкаясь, он побежал к расположению, выкатил взятый из арсенала на всякий случай тяжелый 12-миллиметровый ДШК на колесном станке, кое-как заправил ленту дергающимися, прыгающими руками, выставил пулемет дулом к Разлому…

— Рядовой Башма-акин! Пост приня-ал!! К несению службы га-атов!!

…и выпустил очередь. Он забыл закрепить сошки, пулемет бешено прыгнул назад, ствол задрался, тяжелые пули прошили купол зала, сбивая известковую бахрому, обрушили вниз комья сырой земли и каменные осколки…

Наступила тишина.

Он сидел с открытым ртом и смотрел, задрав голову. Какое-то время ему казалось, что сейчас купол разойдется по этому шву и обрушится вниз.