Артур Рэйш. Когда темные боги шутят - Александра Лисина

Я хмыкнул.

— Есть причины. Так вы расскажете о своих выводах?

— Расскажу, — успокоившись, кивнул Нииро. — Хотя не уверен, что тебе это сильно поможет. Видишь ли, то, что мы совершенно необоснованно называем «Тьмой», на самом деле не первозданный мрак, не место обитания темных богов и даже не краешек чужой Вселенной. Не буду утверждать, что мои размышления есть единственно верная истина, но я бы сказал, что это — своего рода пограничье между миром живых и миром мертвых. То место, через которое проходят отлетевшие души. Кто-то быстрее, кто-то медленнее… но Тьмы не минует никто. Именно в ней неупокоившиеся духи находят себе привязки. И именно с ее помощью возвращаются в наш мир.

— Учитель называл Тьму преддверием по пути из нашего мира в мир мертвых, — задумчиво обронил я.

— Я тоже так думаю, хотя умники из Королевского университета наверняка попытаются это оспорить. Понимаешь, классическая система обучения представляет Тьму в виде коридора, соединяющего два наших мира. Некоторые полагают, что какая-то часть этого коридора проходит внутри мира мертвых, пронзая его насквозь и выводя отлетевшие духи напрямую к богам, которым они были посвящены. Светлые забирают своих сразу, не давая душам блуждать во Тьме. А вот темные могут затянуть с решением, если сочтут, что служение было недостаточно искренним. Такие души способны веками кружить во Тьме, не ведая покоя и терзаясь мучительными сомнениями. Но в конце концов и они уходят, чтобы и дальше исполнять волю своих покровителей. Если же человек не проходил посвящения, то его судьбу решает суд богов, взвешивая совершенные грехи на весах Ремоса. Те, кто окажется достоин перерождения, уйдут на новый виток жизни. А остальные будут отправлены во владения Фола на очищение, дабы сполна расплатиться за то, что сотворили при жизни.

Я кивнул: нарисованная мастером модель миров была мне хорошо знакома. Учитель об этом тоже говорил.

— Честно говоря, мне показалось, что Тьма не очень-то похожа на коридор, — осторожно заметил я, вспомнив свои утренние злоключения, и мастер Нииро выразительно скривился.

— На самом деле она вообще на него не похожа. Но умники из университета до сих пор в это не верят. А если и верят, то помалкивают, чтобы такие, как ты, не смели выходить за рамки.

Я снова нахмурился:

— Зачем?

— Почитай как-нибудь историю отношений между Атторней и Лотэйном. Особенно ту ее часть, когда Лотэйн решил отказаться от темных богов. Думаю, тебе многое станет понятно.

— В Верле нет библиотек, — нейтральным тоном заметил я. — С чего бы это, не знаете?

— Если захочешь, найдешь, — насмешливо покосился на меня старик. — Я не об этом обещал тебе рассказать. Что же касается «коридора»… на самом деле это место гораздо шире и сложнее, чем простой черный тоннель. Даже опытные ищейки воспринимают его именно так и не видят дальше собственного носа — они абсолютно слепы во Тьме. К тому же быстро истощаются и вынуждены ориентироваться только на след. Если он есть, они пройдут куда угодно. Если он ложный или слишком слабый, маг может потеряться. Каждый шаг во Тьме для ищейки — это движение по узкому мосту через пропасть, где любое неверное движение способно стать последним.

Я понимающе кивнул: до недавнего времени я тоже воспринимал Тьму именно так. Правда, мне всегда казалось, что за стенами мрака есть что-то еще. Целый океан неизведанных пространств, который до поры остается невидимым. Раньше я входил в него в кромешной тьме, не видя ничего, кроме кусочка земли под ногами, шел наугад, осторожно нащупывая дорогу, и мог только догадываться, где обрушится дно.

Но после посвящения все изменилось. И я хотел понять почему.

— Когда-то умение ходить во Тьме не было для магов Смерти чем-то необычным, — тяжело вздохнул мастер Нииро. — Любой из нас делал это с легкостью. А теперь это — редкость. Умение идти по следу превратилось в фарс. О чем-то большем и говорить не приходится. И лишь единицы понимают, что настоящий маг Смерти — это нечто гораздо большее, чем просто заклинатель духов или специально обученная ищейка. Ведь все то, что сейчас считается разными видами темной магии, когда-то было единым целым. Просто ступени развития дара — от заклинателя к ищейке, от ищейки до боевого мага… кстати, ты никогда не задумывался, почему ни у некросов, ни у нас нет боевых заклинаний?

Я прищурился.

— Учитель говорил, что боевая магия опасна, поэтому от нее в итоге решили отказаться.

— А он говорил тебе, что эти заклинания в большинстве своем рассчитаны на массовое поражение противника? — прищурился Нииро.

— Да.

— А о том, что они одинаково эффективны против как живой, так и неживой материи?

— Тоже.

— Так как ты сам считаешь, почему ее запретили?

Я пожал плечами.

— Слишком сильное оружие нужно или держать под полным контролем, или уничтожить. Но поскольку контролировать магов Смерти — дело довольно хлопотное, а возможная угроза с их стороны весьма серьезна, то Орден принял решение свести ее к минимуму.

Еще бы. Только представьте себе действие Праха в масштабе города или целого государства… надо думать, что Орден в какой-то момент запаниковал. Я бы на их месте точно занервничал, особенно если бы знал, какой процент адептов Смерти сходит с ума в процессе обучения.

— Путей у них было всего два, — одобрительно кивнул старик. — Или вырезать нас поголовно, а затем регулярно уничтожать по мере появления новых адептов, или же сократить объем получаемых нами знаний. Поскольку тотальное уничтожение грозило смутой, а некоторые наши умения оказались полезными, то первый путь был признан нецелесообразным. После этого программа обучения подверглась жесткой переработке, а магов Смерти превратили в придаток Управления королевского сыска. И натаскивают лишь на те навыки, которые могут пригодиться системе… разумеется, я говорю о тех адептах, кто обучался официально.

Я сделал непроницаемое лицо.

— Твой случай — исключение, — бесстрастно продолжил Нииро, мельком покосившись за окно, где солнце уже вступило в свои права, уверенно осветив медленно просыпающийся город. — Которое стало возможным лишь потому, что твой учитель отказался от официального звания мастера и даруемых им привилегий.

— Вы хорошо его знали? — быстро спросил я, пристально следя за реакцией собеседника.

— Мы были врагами, — равнодушно отозвался маг. — Так сказать, идейными противниками, которые даже в процессе вынужденного сотрудничества не смогли сойтись во мнении относительно некоторых принципиально важных вопросов. В том числе по поводу обучения преемника. Кстати, я был рад услышать, что в конце концов Этор изменил свое мнение… Но одновременно с этим я и огорчен, потому что некоторые принципы он так и не пожелал пересмотреть. Он ведь редко утруждал себя объяснениями, верно?

Я усмехнулся.

— Только когда я чересчур надоедал с расспросами. В остальном учитель считал, что я до всего должен доходить своей головой. И предпочитал теории практику.