Яд для Наполеона - Эдмундо Диас Конде

Негры считали, что он заключил сделку с Дамбаллой. Часто после происшествий, к которым, предположительно, мог иметь отношение Чародей, они посвящали ему свои пляски, а также совершали колдовские обряды — чтобы задобрить его и обезопасить себя. На белых его имя наводило ужас. И лишь немногие, в том числе ряд видных горожан и представителей власти, предпочитали не придавать значения досужим разговорам и предрассудкам, связанным с именем богатого помещика, владельца небольшой, по процветающей сахарной плантации, который редко появлялся на людях.

Между тем, по воле случая, 30 апреля 1812 года Луизиана обрела статус штата, а шесть недель спустя, в связи с торговыми ограничениями и британской блокадой, Соединенные Штаты объявили войну Великобритании.

В течение двух с половиной лет, что продолжалась война, Жюльен не раз серьезно пожалел о своем предложении Виктору отправиться вместе с ним в Америку. Здесь, на краю света, в разгар войны, границы которой все больше расширялись, тот угасал буквально на глазах. От мудрого и уравновешенного наставника, неуемного экспериментатора, чудаковатого ученого и основателя новой школы в медицине, каким его знал Жюльен, ничего не осталось. Некогда общительный и увлеченный наукой исследователь превратился в человека, потерпевшего поражение. Он сильно состарился, замкнулся в собственных воспоминаниях. Целыми днями с отеческой заботой ухаживал за своими любимыми растениями, перетаскивая их с места на место. И оплакивал пагубные последствия войны.

Чем дольше затягивалось военное противостояние, тем глубже Виктор погружался в себя. Поэтому день, когда стало известно, что 24 декабря 1814 года был подписан Гентский мирный договор, стал для всех на плантации днем ликования.

А еще через два дня, вечером, у ворот усадьбы остановился кабриолет, и из него вышел элегантно одетый мужчина с черным кожаным портфелем. Он был невысокого роста, полный, с тонкими усиками и идеальным пробором. При ходьбе слегка приволакивал левую ногу. Распахнутый на груди короткий плащ открывал взору свисавшую из жилетного кармана массивную золотую цепь. Он позвонил в колокольчик и на безупречном французском спросил открывшую ему мулатку-горничную, дома ли хозяин. Посетитель назвался именем, которое абсолютно ни о чем не говорило. Сказал, что прибыл по делу в высшей степени важному и срочному и чтобы она именно так и доложила своему господину. Девушка проводила его в курительный салон и попросила подождать.

Через несколько минут к нему вышел Жюльен, и человечек церемонно выразил ему свое почтение. Беседа состоялась при закрытых дверях и продолжалась до поздней ночи.

Когда встреча закончилась, служанке поручили проводить гостя. Выйдя на веранду, он бросил мимолетный взгляд в сторону, привлеченный, несомненно, движением кресла-качалки, но не увидел в нем никого — лишь смутную тень, а над тенью — причудливое облако дыма. С выражением озабоченности на лице посетитель сел в коляску, которая все это время его ждала, и тотчас укатил.

Что же касается старого кресла-качалки, то в «дьявольское» движение указанный предмет мебели приводила Гран-Перл. Ничто на свете, кроме украшений из золота, не восхищало так мулатку, как кресла-качалки. В последние годы она появлялась в усадьбе редко, но всегда без предупреждения. И на сей раз, выйдя на веранду подышать теплым вечерним воздухом, он нисколько ей не удивился.

— Новые свежие ветры наполняют паруса и предвещают смену курса, — будто продекламировала Гран-Перл и выпустила изо рта нескончаемо длинную струю дыма.

— Раньше ты не имела обыкновения изъясняться метафорами, — бросил Жюльен, не посмотрев даже в ее сторону, и оперся локтями на перила ограды.

— Раньше было иначе, — пояснила Гран-Перл.

— Должен признать, ты обладаешь особым даром — как бы случайно оказываться в нужном месте в самые интересные моменты, — констатировал Жюльен, искоса поглядывая на нее.

— Я говорила тебе, Дамбалла подаст знак, когда ты будешь готов.

— Довольно шуток! — перебил Жюльен и жестко посмотрел ей прямо в лицо.

Гран-Перл как подбросило из кресла. Она подошла к нему, порывисто схватила за руку и, показывая на след змеиного укуса, изрекла:

— И это — тоже случайность? Возвращайся в Париж и ищи там встречи со своей судьбой, мальчик без имени!

— Мальчик без имени давно вырос и стал взрослым человеком со множеством имен.

— Ты не обретешь спокойствия, пока не выяснишь, кто ты такой и как имя твоего отца, — парировала она.

— Что ты мне предлагаешь? Бросить все? В Париже меня могут узнать.

— Узнать кого? Юношу, которым ты был? — с презрительно улыбнулась Гран-Перл. — Ты изменился и, кроме того, освоил достаточно средств и приемов, чтобы противостоять врагам. И у тебя есть цель, которую ты должен выполнить. Откажись, но тогда ты не будешь знать покоя, и гнев Дамбаллы будет преследовать тебя по ночам. Тебе опять во сне явятся змеи, и ты будешь раскаиваться всю оставшуюся жизнь.

— Твои сказки больше не страшат меня! — повысил голос Жюльен.

— И хорошо. Значит, уроки не прошли даром. В том числе и со змеями, — заметила она.

— Кроме того, — добавил Жюльен, — Бонапарт еще не бежал с Эльбы. Как можно строить планы, делая ставку на то, что не произошло?

— Но обязательно произойдет, — заявила Гран-Перл. — Неизбежно. Шпионы французского эмиссара хорошо осведомлены.

Молодой человек повернулся, чтобы уйти.

— Жюльен! — позвала Гран-Перл, которая редко звала его по имени. — Твоя мать и я — мы разговаривали недавно.

У него сжались кулаки, и он воскликнул:

— Замолчи, старуха! Какое ты имеешь право!..

— Она желает, чтобы ты узнал своего отца. И ее дух не успокоится, пока ты не узнаешь, кто он, — Гран-Перл перешла на шепот. — Выполни предначертанное судьбой. Это и есть твой путь. Только в конце Дамбалла откроет смысл… Змей ты не боишься. Однако есть на свете нечто, что внушает тебе страх, не так ли? Это — здоровье старика. Ты боишься за его жизнь.

— Уже нет. Война закончилась, он теперь может быть покоен. Доброй ночи, Гран-Перл.

— Спроси у старика, что он предпочитает.

— Это я знаю лучше тебя, — дерзко ответил Жюльен. — В старости не нужно ничего, кроме покоя, — и приоткрыл дверь.

— В таком случае увези его отсюда. Война еще не закончилась.

— Ты не читаешь газет?

— Газеты врут.

Жюльен отпустил дверь и, повернувшись, вперился в нее глазами. Она погасила пахитосу и, устремив взгляд на свои унизанные кольцами и браслетами руки, твердо сказала:

— Англия возобновит войну и нападет на город. Если старик останется здесь, ты рискуешь его жизнью.

Произнеся это пророчество, она стала быстро спускаться по лестнице.

— Гран-Перл! — крикнул ей вслед Жюльен. — Когда?

— Времени осталось мало! — бросила мулатка и исчезла в темноте.