Трое на пути в Хель-Гейт - Евгений Кривенко

— Загорел, словно побывал на курорте, но как будто исхудал. Где это вы пропадали?

— А где Элиза? — не отвечая, спросил Толуман.

— Сразу развернулась и исчезла с братом. Мне показалось, они сейчас подерутся.

— Может, так и будет, — пробормотал Толуман, а Кэти скептически посмотрела на него.

— Слушай, приляг у себя и выспись хорошенько. А то будто перебрал вчера, но это явно не от вина, глаза шальные. Потом зайдешь, и возвращайся к своей платформе.

Толуман подумал и кивнул. — Спасибо.

«Каково-то сейчас Элизе?».

* * *

Кэти

Весь день она провела за расчетами. В «Northern Mining» к вольфрамовому руднику прямого отношения не имела, но старалась вникать в ход работ по освоению месторождения, и здесь это пригодилось. Мог бы помочь Толуман — он появился отдохнувший, хотя и с прежней сумасшедшинкой во взгляде, и немного побеседовали за обедом. Где провел выходные, говорить отказался, а Кэти не стала настаивать, с ним явно что-то произошло. Хотя ясно, это «что-то» носит имя Элиза. Так что предпочла сплавить его обратно к платформе, заодно не будет мозолить глаза своим слишком счастливым видом.

А сама вошла в спальню не в духе, надолго ли пропал Матвей? И где он вообще с сестрой обретается: на попытки позвонить получала ответ «нет доступа», а местоположение вообще не определялось.

Следующие дни провела, комплектуя отдел геологоразведки и подбирая буровиков для вахтовой работы. Понадобилась помощь Толумана, хотя с этим стало легче: платформа наконец-то достигла Усть-Неры, и до лета ее поставили на прикол. Когда подошли выходные, Толуман не заикался, чтобы его отпустили, и вообще поскучнел — похоже, и Элиза пропала из виду. Кэти старалась сдержать мстительное чувство, сама тосковала без Матвея. Тоже, как говорят русские, «втюрилась».

Но после выходных он вдруг появился. Кэти устроила за день несколько разносов сотрудникам и хмуро ужинала в своем номере, когда в дверь постучали. Глянула на дисплей — Матвей!

Она тронула клавишу «открыть» и, чуть поколебавшись, с улыбкой встала: незачем демонстрировать плохое настроение.

— Матвей, я рада! — воскликнула она. — Тебя так долго не было!

Похоже, угодила: Матвей крепко обнял ее, и Кэти потерлась носом о его холодную щеку.

— Садись, поешь. Что тебе заказать?

— Спасибо, я только что…

— Позавтракал? — рассмеялась Кэти. — Помню твою чудную сестрицу, путает завтрак с ужином. Как она, а то мне казалось, что вы подеретесь?

Матвей с явным удовольствием откинулся на спинку дивана.

— Элиза в порядке. Но побудет невыездной, кое-что опять учудила.

— А что?.. — Кэти подняла бровь, но тут же махнула рукой. — Ладно, не отвечай. У всех свои секреты.

В общем, мило поболтали. Потом Кэти пошла в ванную, а когда вернулась, то с радостью увидела, что он ожидает ее в постели… На следующий день устраивать разносы не хотелось.

А вот Толуман к концу недели выглядел угрюмым, да и работа не ладилась: тракторы волокли на будущий прииск еще один вагончик, но мешали глубокие снега. Наконец дотащили, и Кэти решила слетать, разведать обстановку. Оказалось, что наверху снега мало — видимо, сметало ветром, и сразу захотелось возобновить работы.

Когда, не снимая курток, пили чай в новом вагончике, отведенном под кухню и столовую, Толуман иногда слегка улыбался.

— Получил наконец вести от Элизы? — спросила Кэти.

Толуман улыбнулся во весь рот: — Да. Ей не разрешали звонить, но она устроила жуткий скандал родителям, и те позволили один звонок в день.

Кэти подняла брови: — У нее до сих пор телефон с родительским контролем?

Толуман замялся: — Не совсем… там некое ограничение доступа.

— Хм, — фыркнула Кэти. — Убедительно врать еще не научился. Хотя Матвей врать совсем не умеет, но я его и не пытаю. Пожалуй, и тебя не буду, слишком странная эта семейка.

Толуману явно хотелось что-то сказать, но отвел взгляд и промолчал. Действительно, у всех секреты, однако сейчас это особо не волновало. Вечером она сказала Матвею (тот был занят системным администрированием и на будущий рудник не летал):

— Толуман повеселел, наконец-то поговорил с Элизой.

На что Матвей как-то криво улыбнулся и перевел разговор на другую тему.

* * *

Толуман

Приходилось дневать и ночевать на работе, бурение все-таки решили начать зимой. Погода стояла солнечная, самые жестокие морозы миновали, и Кэти нервничала: деньги утекали, а результатов еще не было. Пришлось доставлять бочки с горючим, а потом возиться с буровой. Так что к вечеру устал и с радостью услышал свежий голос Элизы.

— Толуман, милый, как ты там? Я по тебе скучаю.

— Я тоже. Тебя не отпустят хоть на день? У меня тоже больше дня не выйдет.

Элиза помолчала. — Может, и получится, — загадочно сказала она. — Давай поговорим об этом позднее, ладно?

— Конечно, — обрадовано сказал Толуман.

Поболтали о разных пустяках, а напоследок Элиза мечтательно сказала:

— Что-то вашей строганины захотелось, а то всё молоко да фрукты… Ладно, целую. До свидания.

К концу недели появилась надежда на выходной. Толуман стоял на улице, глядя на блистающие снега: уже пахло весной. Раздался звонок — Элиза.

— Послушай, — сказала она как-то неуверенно, — собираюсь тебя обрадовать.

— Сможешь приехать?

— И это тоже. Знаешь… наши невинные забавы не обошлись без последствий. Я все-таки забеременела.

— Что? — поразился Толуман.

Элиза хихикнула: — Всегда было интересно, что говорят мужчины, когда такое услышат. Теперь знаю.

— Ты уверена?

— Ну, неделю назад не очень, но теперь тест дал определенно положительный результат. Я захватила тогда в магазине… на всякий случай. Но я не поняла, ты рад, или не очень? А может, ты…

Пришлось быстро соображать.

— Что ты, Элиза? Если хочешь, чтобы у нас был ребенок, я только рад.

— Гм, — сказала Элиза. — Ответ не исполнен энтузиазма, но в целом принимается. Я понимаю, ты огорошен…

— Естественно, — признал Толуман. — Дай немного привыкнуть.

— Пожалуйста, — великодушно разрешила Элиза. — Конечно, я сохраню ребенка. Пусть теперь попробуют обращаться со мной, как с маленькой.

Толуман даже рассмеялся: — Ты молодец, Элиза! Не ожидал такого делового подхода.

Она вздохнула: — Пойду, порадую родителей. Ну, пока только маму. Им придется меня отпустить, теперь лучше зарегистрировать брак поскорее. Ты не передумал?