Специальный агент высших сил - Алексей Зубко

Море возникло на горизонте внезапно, словно отделившись от неба, и начало стремительно приближаться, расползаясь в стороны, от горизонта до горизонта. Промелькнула прибрежная полоса, и вот уже под килем пенятся волны, а на губах явственно чувствуется соль.

…И когда на берег хлынет волна,

И застынет на один только миг —

На Земле уже случится война,

О которой мы узнаем из книг…

Стало значительно теплее, и я распустил ворот тулупа, чтобы не сопреть.

Потягиваясь, на палубу вышел Добрыня. Он сменил меня, позволив размять затекшие мышцы и поинтересоваться об ужине, время которого неумолимо приближалось, если судить по положению солнца и требованиям пустого желудка.

— Усмирение плоти, — заложив хвостом книгу, которую с увлечением читал, произнес черт, — укрепляет дух.

— Сам придумал, — поразился я, — или кто подсказал?

— Прочитал, — признался он.

Увидев удивление, отразившееся на моем лице, Ливия пояснила:

— Я ему посоветовала пояснения к Библии почитать. Пускай вникает, раз уж довелось ангелом-хранителем стать.

— А почему не первоисточник?

— А вот этого не нужно, — отмахнулся черт, — В небесной канцелярии мне, конечно, доверяют, на особом счету держат, надежды возлагают, но рисковать не стоит — обжечься можно. В прямом смысле. Да и нет ее в адских архивах, а в библиотеку небесной канцелярии без специального пропуска не пустят, крылья с нимбом у них не котируются, нужна бумажка. А на оформление необходимых документов уйдет не один день — что делать, везде бюрократия…

— А у людей?

— Да сунься я к какому-нибудь попу, так он либо кадилом по лбу звезданет и требником в рыло заедет, либо преставится преждевременно, решив, что по его грешную душу пожаловал.

— К представителям церкви тебе действительно лучше на глаза не показываться, но можно же в любом подземном переходе купить…

— Святое слово не продается, — эрудированно парировал черт, начиная находить удовольствие в богословских диспутах, где для его изощренного в игре словами мозга просто-таки бездонный кладезь возможностей.

— Э… Так это… Действительно.

— А зачем платить деньги? — уточнил черт.

— Так ты платишь за бумагу и работу типографии, — нашелся я, — а святое слово, напечатанное в книге, дается бесплатно.

— Бесплатно? — вытаращил глаза нечистый дух, начавший усиленно вживаться в роль ангела-хранителя, в чьи обязанности входит не столько забота о моем теле, сколько о душе. Теоретически. На самом же деле его приставили ко мне наверняка совсем для обратного, ибо по умению заботиться о теле черти вне конкуренции а вот доверить их заботам душу… — Да ты знаешь, сколько на рынке стоит эта книга?! Как несколько художественных романов того же формата. А ты говоришь, бесплатно… К тому же за века нашей неустанной подрывной деятельности в них не так уж и много от первоисточника осталось. Если верить адской пропаганде…

— Ты ей верь побольше, — с иронией посоветовала Ливия.

— Сам знаю. Но вони не бывает без д… Извиняюсь! Сорвалось. Сами понимаете, в каких условиях формировалась моя личность.

— Ни к чему эти споры, — напоминая о своем присутствии, вклинился в диспут Дон Кихот. — У меня Библия всегда с собой, и я могу ее почитать.

— И тебе не стыдно, мне — маленькому и болезненному, угрожать?

— Я слово Божье до тебя донести хотел, а ты… — поднялся на ноги Рыцарь Печального Образа.

— Он так шутит, — заявил я, спеша погасить конфликт.

— Хр-р-р… — раскатистым храпом поддержала меня Яга и перевернулась на другой бок, вызвав возмущенный скрип рассохшейся койки.

Дремавшая у противоположной стенки Леля приоткрыла глаза и, широко зевнув, поинтересовалась:

— О чем спорим?

— Тревожат меня эти речи, — признался Дон Кихот. — Сердцем верю вам безоговорочно — добрые вы, хорошие. Головой тоже понимаю, что люди, посрамившие главного врага человеческого — Сатану, идут к свету, но… речи ваши необычные, волшебство… смущают.

— И это хорошо, — коснувшись его руки, произнесла Ливия. — Прийти к Богу через сомнения куда как труднее, чем верить не задумываясь, но тем крепче будет вера, тем чище твоя душа.

— Спасибо, — поклонился идальго Ламанчский.

Черт открыл было рот, чтобы брякнуть что-нибудь в своем стиле, но благоразумно промолчал. Впрочем, надолго его не хватило. Буквально через минуту, встрепенувшись, он вопросил:

— А ужин по расписанию или как?

— Сейчас приготовлю, — пообещала Ливия.

— Я помогу, — вызвалась Леля, поднимаясь со скрипучей койки, — но нужно принести припасы.

— Сейчас, — вызвался Дон Кихот и загрохотал клюку, ведущему в трюм.

— Черт, — обратился я к начинающему «ангелу-хранителю», который так и не снизошел до того, чтобы раскрыть тайну своего имени.

— Что? — насторожился он. — Ругать будешь?

— Нет. Хочу попросить быть мягче.

— Какой уж вырос, — взъерошив короткую жесткую шерсть на груди, ответил черт. — Это я в детстве белым и пушистым был…

— Я серьезно.

— Ладно.

— Будешь?

— Попробую, — неуверенно пообещал черт. — Вот если бы для надежности сбрызнуть эту договоренность… Кстати, куда это непримиримый прототип терминатора пропал? Втихаря топчет небось припасы общаковые?

Словно в ответ на вопрос черта корабль потряс раскатистый грохот, с которым идальго Ламанчский имеет обыкновение падать с лошади.

— Упал с лестницы, — произнесла Ливия, показав, что я не одинок в своих предположениях.

Раздавшийся за грохотом крик не только подтвердил правильность наших предположений, но и объяснил его причину.

— Демоны!

И снова грохот, но на этот раз значительно раскатистее и продолжительнее. То есть при падении ему пришлось пересчитать ступенек на десять больше.

Выскочив из кубрика, мы едва не сбили с ног Добрыню, спешащего с булавой наперевес на помощь рыцарю.

Из чернеющего провала люка, словно чертик из шкатулки, по пояс выскочил некто с изогнутыми турьими рогами и оскаленной медвежьей мордой, густо забрызганными кровью.

— У-у-у… — завыло лезущее из трюма существо, протягивая к нам свои длинные руки с окровавленными пальцами, капли с которых гранатовыми зернами падают на палубу.

Я потянул из поясной петли свою старую катану, жалея, что оставил в каюте добытый у Кащея Бессмертного меч-кладенец, — но уж больно он тяжел, чтобы его с собой повсюду таскать. Ливия взялась за крестик, шепча молитву Богородице. Добрыня ухватил булаву двумя руками и поднял над головой, ожидая, когда монстр выберется из трюма, чтобы не спугнуть и не позволить сбежать в темное и тесное нутро корабля, где преимущество будет на стороне последнего.