Реквием по любви - Людмила Сладкова

Борзый оскалился:

— Я скорее причиню боль себе. Или тебе.

Алмазова окатила его яростным взглядом, но промолчала.

— Сейчас я иду к Лизе, а ты сидишь тут так тихо, словно и нет тебя вовсе! Ясно?

— Куда уж яснее…

— Позову тебя чуть позже, — обернулся он у самой двери, — Есть разговор о твоем отце.

* * *

Лизу колотило так, что зуб на зуб не попадал. Разве могла она ожидать, что Дмитрий будет так откровенно себя вести? Что он вообще приедет? К такому напору девушка готова не была, ровно как, и к своей непозволительной реакции на этого мужчину. Да и перед Соней неловко получилось. Она по взгляду подруги поняла, что нужно было все рассказать, когда та спрашивала. Теперь поздно. Обидеться.

Его приближение Лизавета скорее почувствовала интуитивно, чем увидела. Все тело напряглось под тем суровым изучающим взглядом. Страшно было даже сделать лишний вздох.

— Давно ты здесь живешь? — с видом невозмутимого хищника мужчина осматривал кухню.

Впервые за все время, ей стало действительно стыдно за место, где она проживает.

— Третий год.

Надо отдать должное, Похомов ни словом, ни делом не выдал своего разочарования. Это слегка подбадривало Карпову.

— Скоро чайник закипит, — непринужденно сообщила девушка, но замолчала, едва ее взгляд упал на его руки.

— Это же мой телефон. Что Вы…Что ты делаешь?

Похомов удивленно приподнял правую бровь, делая вид, что ничего особенного не происходит:

— Разве, не очевидно? — не мигая, уставился на Лизу, — Сохраняю свой номер в твоем телефоне. Ведь, скорее летом снег пойдет, чем ты его попросишь.

В этот раз, Лизавета не отвела взгляд. С вызовом смотрела в его бездонные омуты. Почувствовав, что вот-вот все равно сдастся, равнодушно пожала плечами.

— Ладно, тогда и мой…

— Уже, — поставил точку в разговоре Похомов, возвращая девушке телефон, — Я исчезну на некоторое время, появились важные дела. Если случится что-то, поставишь в известность.

— Эти дела, — голос Лизаветы отчего-то дрогнул, — Опасные, так ведь?

Дмитрий стиснул зубы. Умная девочка. Все сразу поняла. Наплевав на все, притянул Лизу к себе за талию. Крепко стиснул в своих руках.

— Я упустил из виду некоторые детали, — произнес, уткнувшись в ее макушку, — И теперь до ужаса боюсь, что это может отразиться…Просто, будь предельно осторожна. Бдительна. Ни на шаг от Сони не отходи, пока меня не будет рядом. Она, хоть и бестолочь, за тебя растерзать готова. Мне это на руку. Так спокойнее.

— Хорошо, — в эту минуту Лизавета чувствовала его сумасшедшую энергетику всем своим телом, — Но, уверенна, что до этого не дойдет.

— Если заметишь что-то подозрительное радом с собой, сразу же…

— Вызову полицию, — уверенно закивала головой Карпова.

Борзый, резко отстранившись, посмотрел не нее, как на полоумную.

— Беги, — чеканил он каждое слово, — Как можно быстрее! Как можно дальше!

Так, чтобы пятки сверкали, и земля под ногами горела. Полицию она вызовет. Сумасшедшая!

— Почему ты злишься?

— Потому что, боюсь за тебя! Неужели, так сложно понять?

— Понять что?

— Ты — моя!

Внутри у Лизы все сжалось. Не от страха. Это было что-то другое. Новое. Неизведанное. Запретное. Он будто клеймил ее сейчас своим проникновенным, обжигающим взглядом. А она, вместо того, чтобы бежать от него сломя голову, находила в этом необъяснимое удовольствие. Клеймо на сердце? Почему бы нет? Пусть выжигает на нем свое имя.

— Алмазова, — гаркнул Похомов, заставляя Лизу вздрогнуть от неожиданности, — Можешь больше не подслушивать. Просто тащи сюда свою неугомонную тушку.

Соня, хитро улыбаясь, вышла из-за угла.

— Все слышала?

— Можешь не сомневаться.

Дмитрий подмигнул Лизе:

— Ну, так чаем ты нас напоишь, или как?

— Ой, — встрепенулась девушка, и принялась разливать кипяток по бокалам.

Похомов и Алмазова, тем временем, уселись за стол. Друг напротив друга. Как ярые противники.

— Какую-нибудь технику боя изучала? — задал Дмитрий самый волнующий его вопрос.

— Никакую, — ответила, настороженно переглядываясь с Лизой, — По твоей наглой морде и так врезать смогу.

— Мечтай, — усмехнулся он в ответ, — Ты знала, что наши отцы десять лет за одной партой отсидели. Дружили раньше. Пока твой папашка армию не ушел топтать, а мой — зону.

В комнате воцарилось молчание. Девушки, очевидно, переваривали полученную информацию.

— Твоя мать долго забеременеть не могла? Поэтому, у нас такая разница в возрасте?

Соня, нехотя, кивнула:

— Почти девять лет лечилась от бесплодия.

— Мой отец знает, что у твоего сейчас проблемы, — продолжил Борзый, — И так как у них общий враг, хочет помочь.

— Это вряд ли, — отхлебнула Соня из своей чашки, — Помощь людей из вашего круга, папу только скомпрометирует. Он на это не пойдет.

— Пойдет. В этом городе нет людей, у которых бизнес чист, как слеза. Темные пятна есть всегда. Поэтому, поверь на слово, доброжелателей у твоего отца здесь практически нет. В отличие от тебя, он это понял.

— И что я должна сделать? — настороженно поинтересовалась Алмазова.

— Мне пора, — пристально посмотрел на Лизу, после чего обратился к Соне, — Береги ее.

— Что за свинарник ты здесь развел? — возмутилась Лизавета, когда друг детства впустил их с Соней в свою комнату. Оглядываясь по сторонам, девушка не узнавала помещение. Одежда разбросана по полу. Постель не заправлена. На диване рассыпан попкорн. Куча пустых банок из-под энергетиков, и беспорядок на рабочем столе завершали картину. Карпова посмотрела на Соню. Та в ответ недоуменно пожала плечами.

— Не ваше дело. Это моя территория, — не слишком дружелюбно ответил Андрей, — Что хочу, то и ворочу.

— Ответ не верный, — Лиза скрестила руки на груди, — Это называется обычной безалаберностью.

— Слушай, Рыжик, хватит нотации читать, — ощетинился молодой человек, — Это мой храм, ясно?

— А больше похоже на сарай, — не удержалась от колкого замечания Соня.

— Можно подумать, Белоснежка, ты когда-нибудь сарай видела вживую, а не на картинках.

— А вот и видела, — с полуоборота завелась Алмазова, — Когда мы гостили у Лизкиной бабушки. Забыл?

— Довольно! — повысила голос Лизавета, прекрасно понимая, что спорить эти двое могут до бесконечности, — Судя по тому, что из одежды на тебе одни шорты, в институт ты не собирался?