Единственная для принца. Книга 2 - Анна Агатова

Сверху послышался нарастающий шум, и у лестницы с антресолей показалась толпа девчонок во главе с Люсей, женщиной преклонных лет, но высокой и статной, к которой слово «старуха» не подходило ни капли. Та, разглядев внизу окровавленную Валери, что безжизненно обвисла на руках у Нюси, обернулась к девчонкам и грозно приказала:

- Тут стоять, вниз ни ногой!

И покатилась по лестнице так быстро, как только позволяли её старые ноги. Нюся тем временем усаживала Валери на лавку под стеной и продолжала причитать:

- Убили! Валечку нашу убили! Кормилицу нашу! Деток сиротами оставили! Вечного вам бесплодия, цуккановы отродья!

Люся, запыхавшись, добралась до них и дрожащими руками ощупала безвольную хозяйку.

- Валя, где? Где болит?

Валери, откинувшись на стену, молчала, только морщилась и чуть заметно отрицательно покачивала головой.

- Да заткнись ты, горлопанка! – рявкнула Люся на товарку, окатив её ненавидящим взглядом.

Нюся от неожиданности замолкла на мгновенье, а потом принялась причитать в другой интонации, хоть и тише:

- Кормишь их, поишь! Обстирываешь, а они!.. Они рот затыкають! Детки – сироты же!

- Да жива она, заткнись, говорят тебе! Слышишь! – Люся разъярилась не на шутку и прожигала Нюсю яростью и злобой. – Жива она! Помолчи, пусть она сама скажет, что случилось.

И бережно придержав запрокинутую голову Валери, тихонько спросила:

- Девка, что болит? Где? Ты ранена?

Та только покачала головой, даже кривиться перестала.

- Цела, - прошептала, едва разлепив запекшиеся губы. Нижняя была разбита и раздулась от ссадины, что протянулась на пол-лица. Глаза так и не открыла.

- Цукканы протухлые! – тут же шепотом продолжила Нюся причитать, но Люся зыркнула на неё так, что та подавилась шепотом и даже прикрыла рот ладонью, но взгляд вернула, такой же злобный и негодующий.

- Избили… едва не убили… а так… ничего плохого, - едва проговорила Валери каркающим голосом.

- А чья кровь на тебе, девка? – так же тихо спросила Люся, пристально рассматривая потеки и брызги на лице, руках и лохмотьях, в которые превратилась одежда хозяйки.

- Бандита застрелил… один господин… случайно… Тот меня как раз у… уби… вать хотел, - едва проговорила Валери, болезненно сглотнула, снова оперлась головой о стену и заплакала.

Сначала по неподвижному лицу покатись слезинки, одна за другой. А затем затряслись плечи, и Валери качнулась вперёд, закрыв лицо руками.

И невысокая Нюся, и более крупная Люся качнулись к своей Валечке, но поняв, что она просто плачет, переглянулись.

И каждая занялась своим делом. Люся метнулась к полочке с посудой, где у неё хранились травы и баночки с мазями, а Нюся принялась ругать Валери, поглаживая её по голове, поправляя растрепавшуюся черную косу и выбившиеся из неё пряди:

- Дура-девка! Говорила же я тебе, не ходи в лес! А ты упёрлась, как дитятко, - он один мне силы даёть! Глупая! Ой, ой, ой! Бедняга ты, бедняга-а-а! А какой же ишак, бесплодие на весь его род, убивцем твоим стать захотел? Чегой от тебя-то хотел?

Люся вернулась с влажной тряпицей и пахучей мазью, и стала протирать раны, лицо, плечи, руки Валери, смывая чужую кровь, заставляя бедняжку поднять голову, внимательно рассматривая все её синяки и ссадины, смазывая, проверяя, не сломана ли где кость, нет ли других повреждений.

- Денег хотел, чего ж ещё, - глухо проговорила Валери.

Нюся всплеснула руками и затянула новое:

- Оставил тебе твой-то наследство! Гадина, да что б ему никогда в Царство Плодородия не пройти! И детей, и долгов – всё на тебя перевесил! Бедняженька ты моя!

Маленькая старушка прижимала ладони к щекам и жалостно качала головой, а потом опять свернула в своих завываниях в другую сторону:

- Глупая, ой глупая! И в лес попёрлася! Знала же, что опасно! А всё туда же! Небось, не впервой бандиты с тебя долги-то спрашивають за непутёвого твоего…    

Столпившиеся вверху, возле лестницы, девочки стояли неподвижно, наблюдали эту картину как завороженные: не шевелясь, с широко открытыми глазами, молча. И только самая младшая на животе сползала по лестнице. Глаза её были крепко зажмурены, она судорожно и тихо всхлипывала, содрогаясь от этих всхлипов всем тельцем, но не останавливалась, продолжая двигаться вниз. И только когда добралась до пола, открыла глаза и побежала к матери, громко топая тяжёлыми ботинками. Уткнулась в её колени лицом и затряслась крупно от плача. Но даже плакала она без единого звука.

Валери глянула на неё и сморщилась как от боли. С мукой взглянула на Нюсю. Но та разошлась и не замечала просьбы в её взгляде, понося пропавшего мужа Валери и её саму, легкомысленную и несерьёзную.

- Да замолчи ты уже, старуха! – снова прикрикнула на неё Люся. – Не вишь, и без тебя плохо!

Валери опять болезненно сморщилась, только теперь повернув лицо к Люсе. Но наставница молодых мастериц также не заметила жалобного взгляда. Её волненье о здоровье её драгоценной Валечки, когда-то вернувшей ей жизнь, выплеснулось на крикливую бабу Нюсю, с которой они, две старухи в одном доме, вечно ругались и ссорились.

- Чего ты к Валечке пристаёшь? Сама, что ль, лучше? Молчала бы уже!

- А я и не буду молчать! Не для того я столько лет маялась, чтобы теперя молчать!

Валери опустила глаза и бездумно гладила гладко причёсанную головку младшей дочери, её тоненькие, но тугие косички. Та успокаивалась, чувствуя родное тепло, и всхлипы становились реже. Нюся и Люся со вкусом продолжали ругаться, уже забыв о причинах, не обращая внимания на девочек, что стояли наверху узкой, плохо освещенной лестницы, на саму Валери, на малышку, уткнувшуюся ей в колени.

Когда Вира совсем успокоилась, Валери наклонилась к ней, что-то прошептала на ушко и пересадила на лавку рядом. Ещё несколько раз погладила её по голове, улыбнулась вымученно и встала. Медленно прошла к дальней двери в углу этого большого помещения, служившего одновременно и передней, и столовой, и учебной комнатой для детей, и закрыла за собой дверь.

Этот тихий стук произвёл чудесное действие, и спор двух старух вмиг потерял запал. Наступила тишина. Стало слышно, как тихонько переговариваются девочки на верху лестницы да шмыгает носом малышка Вира, переводящая удивлённый взгляд с Нюси на Люсю и обратно.

- Ну мы и дуры, - тихо проговорила Люся, глядя на закрытую дверь комнатушки, которая считалась кабинетом Валери и для всех абсолютно была запретной.

Нюся стояла, горестно прикрыв рот ладошкой, и тоже смотрела на дверь.

- Ой, и дуры, - поддержала она вечную свою соперницу. – Главное, что жива ведь наша Валечка…

Люся в ответ только тяжело вздохнула и пошла к своему малолетнему войску.

***