Все в шоколаде - Татьяна Полякова

– Одну, Лену. В нашем доме живет, но она с родителямисейчас у бабушки в Красноярске. У Марины характер трудный, она ни с кем подолгуне дружила. Не успеешь имя запомнить, а они уже враги, – точнооправдываясь, сказала женщина. – Спросите в “Регтайме”, еще в бильярдной впарке Гагарина. Они обычно там, насколько я знаю.

– У Марины есть записная книжка?

– Под телефоном какие-то бумаги. Сейчас принесу. –Она вышла в прихожую и вскоре вернулась с разноцветными листочками. Имя Ромабыло обведено кружком, и рядом номер телефона, мобильного.

– Уже кое-что, – пробормотала я и просмотрелаостальные бумаги. – Спасибо, – сказала я, возвращая листки.

– Вы будете ее искать? – неуверенно спросилаженщина.

– Нам хотелось бы с ней поговорить.

– Думаете, она замешана?

– Я же вам объяснила, идет следствие, проверяют всехзнакомых Гарика… Кстати, Татьяна Ивановна, у вашей дочери не было вот такихклипс? – Я извлекла из кармана безделушку, напоминающую миниатюрнуюшахматную доску, и протянула ее женщине. Она могла бы и не отвечать, и так всеясно: клипса Маринина, потому что Татьяна Ивановна побледнела и дажешарахнулась от меня, прижав руку к груди.

– Это.., это там, да? Нашли? Значит, она… Господи…

– Ничего не значит, – попробовала я ее успокоить, –я же говорю, идет следствие… Татьяна Ивановна, если Марина появится, позвонитемне, пожалуйста, вот номер телефона. Надеюсь, вам не надо объяснять, как этоважно.., для вашей дочери, естественно. Вы взрослый человек и в отличие от неедолжны понимать: если прятаться от следствия, эффект получается обратный. Еенайдут, но последствия могут быть самые…

– Да-да, я.., я обязательно… Только бы она появилась. Япозвоню.

– Спасибо вам, – кивнула я. Лукьянов поднялся, имы покинули квартиру. – Похоже, маме не до старшей дочурки.

– Думаешь, она и в самом деле не знает, где ее дочь?

– Ты в восемнадцать лет часто с мамой по душамразговаривал?

– У меня не было мамы. И папы тоже. Была бабушкапарализованная, и в восемнадцать лет я не в кабаке торчал, а под пулями.

– Извини, я не в курсе твоего героическогопрошлого, – пожала я плечами и достала сотовый из сумки, набрала номер и,когда мне ответили, попросила:

– Валера, пробей номерок. Телекомовский, да.., хорошо.Через некоторое время будем знать точный адрес, – сказала я, – а покапредлагаю поужинать.

Лукьянов ничего не ответил, и я приняла это за согласие.Ужинали мы в кафе в квартале от школы. Позвонил Валера, один из людей Лялина, исообщил точный адрес Пастухова Романа Олеговича.

– Порядок, – кивнула я. Лукьянов позвалофициантку, достал бумажник с намерением расплатиться, а я сказала:

– Ты у нас в гостях, плачу я… – А он разозлился.Официантка отошла. Он сурово взглянул на мою улыбающуюся физиономию и вроде бысобрался что-то произнести, но сдержался. – Я потом предоставлю счет Деду,так что мой кошелек не пострадает.

– Я не привык, чтобы за меня бабырасплачивались, – буркнул он, с намерением отвязаться от меня.

– Так ты видишь во мне существо противоположного пола?Это для меня новость.

– Послушай, – начал он, внимательно посмотрел наменя и заявил:

– Нас ждут дела.

– Конечно, – не стала я спорить.

Район с названием Пасека (должно быть, когда-то она здесьбыла) всегда производил на меня унылое впечатление. Вот и сейчас вереницаодинаковых домов с застекленными балконами и площадками для машин вызывалаассоциацию с кукольным городом, ненастоящим и оттого нелепым.

– Где Верхняя Запрудная? – спросил Лукьянов.

– Понятия не имею.

Я остановила машину и немного пообщалась с прохожими. Втечение пятнадцати минут общаться пришлось еще дважды, в хитросплетении здешнихулиц сам черт бы не разобрался. Но в конце концов мы эту улицу нашли. Домподковой в двенадцать этажей порадовал нужной табличкой на фасаде, и япритормозила на стоянке для машин в нескольких метрах от первого подъезда.

– Пойдем? – спросила я. Лукьянов кивнул, и мыотправились к Пастухову, не надеясь застать его дома.

Женщине тоже было лет сорок, но, в отличие от ТатьяныИвановны, она выглядела не то чтобы моложе, а как-то значительнее. Красиваяженщина, в аккуратном домашнем платье, стильная стрижка и умелый макияж. На насона смотрела с удивлением, а мое удостоверение изучала очень внимательно.

– Проходите, – сказала она наконец, и, хотьсилилась выглядеть спокойно, чувствовалось, что здорово напугана.

Гостиная мало чем отличалась от предыдущей, правда,выглядела чуть богаче. Женщина, звали ее Ольга Николаевна, предложила намсесть, а сама отошла к окну.

– Что он натворил? – спросила она встревоженно.

– Пытаемся выяснить, – улыбнулась я, – Высвоего сына когда в последний раз видели? – спросил Лукьянов.

– Сегодня, – нахмурилась она. – А что?

– Дома ночевал?

– Конечно.

– Он всегда ночует дома?

– Разумеется, что за глупые вопросы? – отрезалаона, а я опять улыбнулась.

– Не такие уж и глупые. Парню семнадцать лет, в этомвозрасте обычно влюбляются и часто дома не ночуют. В четверг он тоже доманочевал?

Ольга Николаевна посмотрела на меня и опустилась в кресло,точно ей вдруг отказали ноги.

– Нет, – покачала она головой, немногоподумав. – Пришел под утро, сам не свой. Что произошло? Я с ним пыталасьпоговорить и вчера, и сегодня… Отнекивается. Но я же вижу…

– Погиб его знакомый, Игорь Нефедов, Гарик. Вы егознали?

– Нет. Никогда не слышала.

– А Марину Терехову?

– Ясно. – Женщина стиснула зубы и с полминутысмотрела в пол. – Эта девчонка… Я ему сто раз говорила… Я так и знала..,такие, как она, всегда плохо кончают. А Рома ничего не хотел слушать.

– Они давно дружили?

– Со школы. Я это не приветствовала. Девочканеуравновешенная, да и в семье у них проблемы…

– Вы хорошо ее знаете?