История Англии и шекспировские короли - Джон Джулиус Норвич

Последние пять лет жизни короля оказались не менее тяжелыми и для его сына, принца Уэльского. Если бы отец был действительно и постоянно немощным, то младший Генрих стал бы регентом Англии и занимал бы пост, для которого уже вполне подходил, набравшись командного и боевого опыта в Уэльсе. Однако загадочная болезнь короля имела одну характерную особенность: длительные периоды бессознательного состояния перемежались кратковременным улучшением, позволявшим ему вмешиваться в государственные дела. В такие моменты он становился особенно нетерпимым, деспотичным, не желавшим поступиться своей властью и прислушаться к чьим-либо советам. Отношения между отцом и сыном омрачались еще и тем, что они совершенно по-разному понимали внешнеполитические трудности Англии.

Из троицы самых неудобных соседей теперь можно было исключить Уэльс: он наконец утихомирился. С Шотландией видимость бесконфликтности поддерживалась регулярным продлением перемирия. От Франции же исходила перманентная и нарастающая угроза. Король Карл VI находился в гораздо более нестабильном физическом и психическом состоянии, чем Генрих. У него возникали недолгие периоды прояснения сознания, когда он демонстрировал некоторую здравость ума, но эти периоды случались все реже и становились все менее продолжительными. Тем временем — и уже не один год — обострялась борьба за власть между двумя его близкими родственниками — герцогами Бургундским и Орлеанским. Герцогом Бургундии был двоюродный брат короля Иоанн Бесстрашный, наследовавший отцу Филиппу Смелому в 1404 году, человек амбициозный и бессовестный. Его соперник Карл Орлеанский приходился королю племянником, наследовал титул тоже недавно — после убийства отца Людовика, совершенного по указанию Иоанна в 1407 году возле дворца Барбетт в Париже. Карл, как нам уже известно, в 1406 году женился на вдове Ричарда Изабелле, а после ее смерти, случившейся через три года, обручился с Бонной, дочерью грозного графа Бернара д’Арманьяка: этот брак соединил Орлеанский дом с одним из самых могущественных магнатов Франции. Не в пример герцогу Бургундии, Карл Орлеанский отличался незаурядной отвагой, прямотой характера и честностью, а впоследствии оказался еще и выдающимся поэтом своей эпохи.

Нет ничего необычного в том, что соперники стремились заручиться поддержкой Англии и каждый из них мог предложить нечто весьма ценное взамен. Бургундия, простиравшаяся тогда от реки Юра на юге до Шельды на севере, могла обеспечить безопасность английского плацдарма в Кале и стабильность связей с ткачами Фландрии. Орлеанский дом со своей стороны имел возможность при содействии союзной Гаскони предоставить аналогичную защиту для Бордо и торговли винами. Первым проявил инициативу Иоанн Бесстрашный: в июле 1411 года, когда король лежал пластом, он призвал Англию на помощь в противостоянии с Орлеанским домом и Арманьяками, предложив принцу Уэльскому в жены свою дочь Анну. Младший Генрих, недавно назначенный губернатором и Кале, и Пяти портов, инстинктивно отдавал предпочтение Бургундии и незамедлительно отправил во Францию небольшое войско — около 1200 человек — под командованием своего друга графа Арундела. После короткой стычки под Сен-Клу англичане взяли для герцога Париж и отогнали его врагов за Луару. Одновременно принц начал переговоры о размере причитающегося ему приданого.

Экспедиция вернулась в Англию, получив от герцога Бургундии щедрые вознаграждения и кичась своими успехами. Сам же принц уже вынашивал планы еще более грандиозных свершений. К несчастью для него, на исходе года королю Генриху стало получше, и он, как это случалось и раньше в периоды иллюзорного выздоровления, вознегодовал на тех, кто бесцеремонно отстранил его от государственных дел. И рассердился хворый монарх не только на старшего сына, но и на своих единокровных братьев Бофорт[121], младший из которых, Томас, в январе прошлого года заменил архиепископа Арунделского на посту канцлера. Не исключено, что в то время, когда в ноябре 1411 года собирался последний при жизни Генриха парламент, брат Томаса Генри Бофорт, епископ Винчестерский, мог выдвинуть предложение об отречении короля в пользу принца Уэльского. Можно не сомневаться в том, что подобная инициатива должна была вызвать крайне негативную реакцию и побудить короля к ужесточению своей власти. В любом случае Бофорты были изгнаны из королевского совета, а принц, не желавший открыто порывать с отцом, уступил свое место в совете брату Томасу, ставшему теперь герцогом Кларенсом, и отбыл из Лондона в длительную поездку по северным центральным графствам.

Он все еще отсутствовал, когда в начале 1412 года в Элтем заявились посланники герцогов Орлеанского и Беррийского. Они приехали с одной целью — разрушить наметившееся бракосочетание и союз с бургиньонами, и предложенный ими бартер был гораздо более весомым. Если Англия согласится помочь им в борьбе против герцога Бургундского, то они готовы не только найти для принца невест в собственных семействах, но и предоставить в полный сюзеренитет герцогство Аквитанию, а также лично служить королю с оружием в руках. Генрих не устоял. В обмен на уступку обширной территории в Гиени и нескольких городов в Ангулеме и Пуату 18 мая он пообещал прислать 1000 латников и 3000 лучников и даже вызвался возглавить армию. Поскольку король уже едва ходил и с трудом мог сесть на коня, командование войском взял на себя герцог Кларенс и через три месяца отправился в Нормандию.

Вторая экспедиция, можно сказать, закончилась бесславно — в сравнении с походом графа Арундела в прошлом году. Пока английское воинство совершало бессмысленные налеты и грабежи на полуострове Котантен вокруг Шербура, арманьяки неожиданно заключили с бургиньонами перемирие, расплатились с пришлой армией и отослали ее домой. Кларенс, наверное, чувствовал себя дураком, король — тоже. Принц Уэльский в то же время мог торжествовать: теперь на его стороне были не только Бофорты, но и весь парламент. Отношения между отцом и сыном вконец испортились.

Надо ли винить в этом одного лишь короля? Скорее всего нет. Если епископ Бофорт действительно предлагал отречение короля — что он через четырнадцать лет категорически отрицал, — то не был ли инициатором этой идеи принц Уэльский? Во время своего длительного отсутствия и разъездов по центральным графствам он собрал внушительную армию, с которой и возвратился в Лондон в июне 1412 года. Хотя принц и не выступал с угрозами, он, похоже, чересчур яростно отвергал обвинения в заговоре, выдвигавшиеся против него, а ссылки младшего Генриха на то, что его армия предназначалась для поддержки кампании Кларенса против арманьяков, вряд ли кого обманули. Принц был окружен многочисленными сторонниками, когда 25 сентября прибыл в Вестминстер, чтобы защитить себя от обвинений в казнокрадстве, совершенном якобы в Кале: впоследствии его полностью оправдали. Кстати, именно по этому поводу он ворвался к отцу в странном одеянии, описанном Холиншедом, для примирения и покаяния[122].

Осенью состояние здоровья короля начало стремительно ухудшаться. Еще в ноябре он заводил разговоры о давно задуманном Крестовом походе, а в начале декабря снова потерял сознание. К Рождеству Генриху полегчало настолько, что он смог отметить его в Элтеме, но для всех было ясно, что конец близок. Вскоре король впал в перемежающуюся кому, и парламент, созванный в феврале, не смог принять никаких решений. В середине марта Генрих попросил перевезти его в Вестминстерское аббатство, дабы помолиться перед мощами своего святого предшественника короля Эдуарда Исповедника. Здесь с ним и случился приступ, от которого он умер. Короля перенесли в гостиную настоятеля, называвшуюся по надписи на камине Иерусалимской палатой. Холиншед сообщает нам такую историю. Когда Генрих, придя в сознание, спросил, где он находится, и ему назвали эту палату, то король пробормотал: «Теперь я знаю, что здесь и умру. Мне предрекли, что я расстанусь с жизнью в Иерусалиме». Жить ему оставалось совсем немного. Он скончался в понедельник, 20 марта 1413 года, не дожив две недели до сорока шести лет.