Случилось нечто невиданное - Мария Даскалова

время и выказать свои неимоверные военные познания. Там он выбирает место для постройки нового редута. По этой причине количество редутов растет. Здесь у нас имеется достойный, храбрый и известный своей ученостью генерал Деврэ. Он является сторонником французской донаполеоновской школы — линейная тактика и фортификационные системы. Этот ученый генерал дал своей системе редутов громкое название (как картине, выставленной на продажу) — «блокус офензивус». Название громкое — дело вредное…

И зачем все это? Чтобы украсить свои дела учеными словами перед заполнившей наш лагерь Европой. Эта проклятая Европа уже не причинит много зла, но надеюсь, что скоро она уберется отсюда вслед за царем. Завтра царь отправится к Варне, где стоит наш флот, а после поедет в Одессу. Говорят, что он вернется, когда начнется осада Варны. И прекрасно! Что ему делать под Шуменом! А больше всего я рад, что вместе с царем и Европа отправится восвояси. Я перекрещусь и помолюсь за тех, кто в пути».

В своем очередном (двадцать втором) письме Кривцову Феликс писал:

«Царь уехал, и Европа вслед за ним. Наконец наши дела при Варне пошли лучше. Черноморские моряки и егеря действуют по-суворовски. С такими воинами и с такими инженерами, как генерал Шильдер, можно надеяться на успех при Варне. А у нас… Главнокомандующий имеет неограниченные права. Имеет их и начальник главной штаб-квартиры Его Императорского Величества барон Дибич. Их бездействие меня безмерно удивляет. Но возможно, что они считают нынешние достижения весьма блестящими и полезными.

Сегодня все мы — все наши войска — распределены по редутам. Ах, редуты, редуты! Беда, да и только! Нашу армию, рассеянную на дистанции семьдесят верст, можно будет бить поодиночке. И кто же ответственен за эту стратегическую дикость?

А сейчас расскажу что-то похожее на анекдот. Один из пленных турок на допросе сказал Антону Антоновичу: «Мы в Шумене вас не боимся. Ваши орудия — это деревянные игрушки». Отвели его к орудиям, дали потрогать их и отпустили его обратно в крепость.

Ты не подумай, что допрос пленных — это простое дело. Из массы глупых слов необходимо извлечь полезные сведения о неприятельской армии, ее предполагаемых действий и передвижений.

Мой дядя Антон Антонович имеет способности к такой работе. Разглядывая Шумен через подзорную трубу, он заметил признаки передвижения значительного количества войск. Это произошло сегодня вечером. Он пришел к заключению, что Хусейн-паша что-то замыслил. Он выводит их из Шумена и куда-то направляет. Но куда?

Пусть произойдет что-то! Я уверен в стойкости наших несравненных воинов».

Той же ночью в лагерь тайно пробрались шуменские болгары. Это были люди, которые с нетерпением ожидали прихода русских. Они следили за каждым шагом Хусейн-паши: перемещением солдат в городе, расположением и движением турецких частей в гористой местности вблизи Шумена. Для разговора с ними Феликса Петровича позвали в разведывательный отдел. По сведениям болгар он составил толковый аналитический доклад, в котором раскрывались намерения Хусейн-паши. Тот готовился бить русских по частям. Показания болгар совпали с виденным Антоном Антоновичем. Следующей ночью части князя Евгения бесшумно покинули расположение лагеря близ села Мараш. То же сделал и генерал Иванов. Их части передвинулись ближе к крепости Шумен.

3

После убытия императора и европейских послов жизнь у Шумена стала невыносимой. Трава выгорела, скот голодал и мер, солдаты заболевали. И это еще было не самым плохим. Из достоверного источника Феликс узнал, что слухи о случаях чумы в лагере не являются пустыми измышлениями. Так прошел месяц. Наконец Антон Антонович сообщил племяннику приятную новость: им предстояло переместиться к Варне. Слово «Варна» воодушевило молодого человека. Его уныние вмиг испарилось. Для него Варна означала жизнь, движение, остроту ощущений — интересный материал для многих писем. В то время как у Шумена царил застой, перед стенами Варны происходило что-то грандиозное. Там кипела ожесточенная борьба с неприятелем, решался исход военной кампании. И к отчаянию Феликса Петровича все это совершалось без него. Сейчас же его посылали к Варне для оказания помощи Александру Нековичу, представителю болгарского народа, который ждал там прибытия императора.

Этот молодой болгарский патриот, один из первых болгарских дипломатов, давно искал встречи с императором, чтобы вручить тому меморандум. С такой надеждой он проехал из Бухареста в Бендеры, после чего, не добившись там встречи, направился к Шумену. Здесь он установил связи с генералами главной штаб-квартиры, в том числе с самим главнокомандующим генерал-фельдмаршалом Витгенштейном. Особенное сочувствие и понимание Некович нашел у молодого генерала Делингсгаузена. Наконец ему было обещано содействие в устройстве встречи с императором. Ему сообщили, что тот примет меморандум в Варне. Некович поспешил отправиться туда незамедлительно.

Антон Антонович и Феликс Петрович тоже собрались в путь. Выезд был намечен на пятницу, тринадцатое августа.

Глава XX

Болгарская Дунайская флотилия действует

От холмистых возвышенностей над Силистрой к берегу Дуная вела проселочная дорога. После того, как болгарский капитан Георгий Буюклы перекрыл реку и пресек доступ к крепости турецким кораблям, лодкам и плотам, движение по этой дороге оживилось. По ней шли и переправлялись с противоположного берега посыльные, конные разъезды, пехотинцы, доставлялись из Валахии продовольствие и фураж, которые ребята капитана перевозили на плотах. Долгий окружной путь через Хорсово был оставлен. Наконец-то установилась прямая связь с русскими частями в Малой Валахии.

И этим жарким полднем, когда нещадно палило солнце и от горячей земли поднималось марево как от раскаленной печи, движение по дороге не прекращалось. Несколько пустых телег плелись вниз за фуражом. За ними, отпустив поводья, лениво ехали два мокрых от пота казака. Кто-то окликнул их сзади, назвав по имени. Казаки — Михайло и Тимофей — обернулись на зов и узнали своего приятеля Василя Даскалу.

— Привет, Василий, куда это ты пропал, — спросил Тимофей.

Обрадовавшись встрече с друзьями, Василь рассказал, что почти полмесяца был в глубокой разведке и соскучился по ним. Вклинившись на своей мелкой лошадке между казаками, он продолжил путь с ними.

— Значит, ты, брат, новостей не знаешь. Да и отощал, как постящийся монах, — поддразнил его Михайло. — Ничего, в усадьбе отъешься. А каких сомов на вашем острове пекут — я вчера пробовал. На вкус как поросята.

— Новости вы мне сейчас расскажете, а сомов оставьте мне. Я лучше всех умею их печь. Значит… усадьба? Островное хозяйство… Приезжаю в лагерь, а там никого из добровольцев нет. Мне сказали, что Фокиано с ребятами в разведке, а наши… то есть мои, с капитаном Георгием живут на острове.

— Правильно тебе сказали. Вы теперь люди знатные