Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр

Стараясь не шуметь, Хью отодвинул стул. Настало время. Позади Матушки Стэндиш открылась дверь, ведущая в гостиную. Из комнаты, вращая на пальце свою шляпу, вышел Спинелли, довольный, ухмыляющийся, а за ним следовал Лэнгдон. Адвокат, как заметил Хью, не казался таким уж довольным. Спинелли скользнул взглядом по миссис Стэндиш, не узнав ее, и добродушно уставился на доктора Фелла.

– Спасибо, начальник. Я уже все, – уведомил он. – Буду отправляться. Меня ждет у «Быка» машина. Поеду в Ханэм, выпишусь и сяду на поезд в Лондон. Завтра уже буду на корабле, если таковой подвернется. Если нет, отправлюсь во Францию, а уже оттуда в Штаты. Что ж…

– Доктор Фелл, – сказала жена полковника с возрастающим недовольством, – не могли бы вы сообщить мне, что этот подозрительный субъект делает в моем доме?

Спинелли оглянулся через плечо.

– Так это вы тут всем заправляете, а, мамаша? – холодно осведомился он, а затем вновь обернулся к Феллу: – Tiens, qui est la vielle vache! Je crois que son mari a couché sur la pin de sa chemise[21]. Кстати, док. Будь славным парнем и не пытайся помешать мне въехать во Францию, лады? Мне надо подтянуть французский. Я заметил, что вы отослали Мерча и его мордоворота, – видел, как они ушли. Спасибо. Ты, видать, честный малый. Ну, увидимся. Если бы кто проводил меня к выходу…

– В самом деле? – переспросила Матушка Стэндиш. – Это довольно смелое предложение. Доктор, вызовите кого-нибудь. Полагаю, мы могли бы проводить этого человека через погреб…

Спинелли картинно прикрыл лицо рукой, но Хью заметил бесстыжую ухмылку на его физиономии, и парню захотелось пинками выгнать из дома этого нахала.

– О’кей, мать. О’кей. Тогда я воспользуюсь окном. Все равно ваш дом меня не впечатлил. Низкопробные картины, поддельный антиквариат, дешевые манеры…

– Убирайтесь, – сказал доктор Фелл, вскочив с места.

Дальше Хью не смотрел. Он поспешил к стеклянной двери в другом конце бильярдной, притаился в тени и выглянул на террасу. К счастью, он был в темном костюме. Светящийся циферблат его наручных часов показывал половину десятого. Он не особенно удивился, обнаружив, что сердце у него выскакивает из груди.

Ветер снаружи затих, и влажный холодный воздух пах травой и цветами. Луна еще не была в зените, но светила очень ярко – на земле протянулись тени. Где-то в полумиле отсюда Хью заметил огни автобуса, проезжающего по какой-то незнакомой ему дороге. Вдалеке лаяла собака.

Одно из ведущих на террасу окон открылось, заливая двор желтым светом. Спинелли выбрался наружу, отодвинув занавески, и закрыл окно за собой. Он помедлил, рассматривая луну. Хью едва мог разглядеть его лицо, но похоже, что Спинелли улыбался. Затем его улыбка исчезла, он внимательно посмотрел по сторонам, но ничего не увидел. Это придало ему уверенности. Неспешно Спинелли достал спички и закурил сигарету. Затем осторожными шагами он спустился на лужайку, вновь огляделся и наконец прошел вдоль террасы по направлению к месту, где прятался Хью. Проходя мимо двери в бильярдную, он напевал себе под нос популярный мотивчик «Веселый кабальеро», пытаясь посмотреть на циферблат часов в лунном свете. Гравий на дорожке хрустел под его ногами.

Как только Спинелли завернул за угол дома, Хью направился за ним. Ступая по мягкой траве лужайки рядом с домом, он все время находился в тени и мог двигаться бесшумно, хотя один раз едва не споткнулся об оставленную тут кем-то газонокосилку. Шорох шагов Спинелли продолжал слышаться впереди.

Дорожка петляла среди вязов, устремляясь к домику у ворот. Хью был вынужден пересечь широкую полосу лунного света, чтобы перебраться на другую сторону тропинки и укрыться в тени деревьев. Пришлось прыгать, чтобы Спинелли не услышал хруст гравия. Хью спрятался за порослью лавра, думая о том, насколько абсурдны его действия. Безусловно, ему нравилось красться за подозреваемым по влажным от росы лужайкам, выглядывать из-за ветвей кустов, опускаться на четвереньки, изображая из себя шпиона. Но если бы его кто-то увидел в этот момент, то смотрелся бы он чертовски глупо.

Однако Хью охватил азарт погони. Не выходя из тени вязов, он выпрямился и последовал за Спинелли. Сейчас парень не опасался, что его заметят: хотя американец и шел всего в двадцати ярдах впереди, он так шаркал подошвами по гравию, что не услышал бы слабого шума шагов своего соглядатая, хруста попавшей под ноги ветки или шуршания палой листвы.

Спинелли что-то бормотал себе под нос, раздраженно разбрасывал гравий в стороны, а однажды даже остановился, громко выругался и принял нарочито воинственную позу, точно бросая вызов невидимому врагу. Правда, уже через мгновение он щелчком отбросил окурок сигареты, опять что-то пробормотал и поплелся дальше по дорожке. Через некоторое время он отчетливо произнес: «Ох, к черту все это!» – и начал громко насвистывать. Тем не менее, шагая по тропинке, он время от времени расправлял свои узкие плечи, словно воображая себя героем.

Выйдя за открытые ворота и покинув территорию, прилегающую к имению, Хью вынужден был передвигаться перебежками.

Спинелли, не раздумывая, свернул с холма и направился в сторону деревни. На дороге не было ни машин, ни прохожих, асфальт чернел в лунном свете, вокруг возвышались живые изгороди. Спинелли, этот щуплый странный человечек в абсурдной шляпе, шагал вперед, не оглядываясь.

Когда они поравнялись с домом Моргана, Хью взмок от волнения. Ему казалось, что вот-вот кто-то вдруг выглянет за ворота и окликнет его, заметив, как он крадется в тени изгороди. Но никто его не заметил. Они со Спинелли миновали церковь, в лунном свете казавшуюся зловещей, и приблизились к деревне.

Здесь в окнах горел свет, и, хотя фонарей тут не было и в помине, Хью действительно могли обнаружить. Электрическим освещением в деревне не пользовались, в домах были масляные лампы, а единственным источником яркого света служил местный трактир. От дороги здание отделял только грязный дворик, где пахло соломой и навозом. Трактир представлял собой приземистое каменное сооружение с облупившимися стенами, соломенной крышей и двумя пристройками слева и справа, тянувшимися вдоль двора. Все ставни были открыты, и Хью увидел, как внутри в свете чадящих масляных ламп движутся тени.

В тридцати ярдах от трактира Хью сошел с асфальтированной дороги. Из заведения доносился шум: кто-то играл на пианино под аккомпанемент свистящего аккордеона, слышались взрывы аплодисментов, которыми публика, убивавшая здесь время, приветствовала шуточные песни. Хью вспомнил, что сегодня суббота. Все равно он тут занимается какими-то глупостями, ковыляя по грязи. Хотелось курить, в голове неотступно возникал соблазнительный образ кружечки холодного пива. В полной темноте он подобрался ко входу в пивную и наткнулся на бампер одного из припаркованных во дворе автомобилей. Боль от ушиба привела его в чувства. А вдруг это машина Спинелли? Кто знает, что этот тип задумал? Доктор Фелл полагал, что американец вернется в домик для гостей. Так может, выкрутить в автомобиле свечи зажигания? На всякий случай…