Правда о "Вильгельме Густлофе" - Джон Миллер

Наиболее впечатляющий рассказ о том, что происходило в эти ужасные минуты на борту «Штойбена», оставил Франц Хубер, один из немногих раненых солдат, кому удалось уцелеть после катастрофы. Позднее он стал директором страховой компании. Морской историк Фриц Брустат-Наваль приводит его рассказ в своей книге «Операция по спасению»:

«Во время артиллерийского обстрела под Пиллау он был ранен в голову и испытывал сильнейшую головную боль, когда санитарная машина везла его в порт. На борту корабля ему сделали перевязку и положили на матрас среди других солдат, получивших ранение в голову.

Вокруг него умирали люди, в то время как корабль выходил из порта. Впервые за прошедшую неделю он больше не видел грязи окопов и крови на поле боя. Из забытья его вернул к действительности раздавшийся взрыв.

“Тело корабля сотрясалось и дрожало… Все вокруг кричали и ревели от ужаса. Санитары и медсестры стояли в дверях, корабль сильно раскачивался из стороны в сторону. Ходячие раненые пытались встать, но их тут же бросало на стены помещений. Носилки с лежачими ранеными начали скользить по палубе в разные стороны. Мы били друг друга, пинали ногами и наносили друг другу новые увечья в придачу к тем, которые уже были получены”».

Хубер был одним из тех немногих, которым удалось выбраться на верхнюю палубу. Там он увидел, как сотни людей — раненые солдаты, врачи и медсестры, женщины и дети — прыгали в воду.

«Я сидел на корабле один в темноте и слышал крики, раздававшиеся вокруг. Я слышал, как читают молитву “Отче наш”, притом таким голосом, который можно услышать лишь раз в жизни». Он также видел, как корабль загорелся и как со всех сторон люди начали прыгать в воду.

Когда корма «Штойбена» поднялась над водой, Хубер решился на прыжок и поплыл вместе с одной из медсестер и тяжелораненым солдатом к надувной резиновой лодке. В ней находился человек, обезумевший от страха. Это был хауптфельдфебель (ранг унтер-офицера. — Ю.Л.), который даже не пытался помочь им, в том числе и медсестре, забраться в лодку. Увидев на воде луч прожектора, он решил, что тот принадлежит русской подводной лодке. Он наверняка подумал, что она хочет взять его в плен и переправить затем в Сибирь.

В эту ледяную ночь Хубер и его спутники провели в открытом море целых пять часов, пока наконец маленькую лодку не обнаружил «Т-196» и их, почти без признаков жизни, подняли на борт.

Большинство прыгнувших в море умерли от холода или от потери сил. Лишь триста человек из числа тех, кого подобрали корабли сопровождения, остались в живых. Они были доставлены в Кольберг, где и сошли на берег. На рассвете корабли конвоя покинули место катастрофы. Спасать было больше некого.

Итак, капитан Маринеско в течение десяти дней потопил два крупнейших немецких теплохода и уничтожил более десяти тысяч человек. Нет никаких свидетельств, что он сожалел о содеянном.

По советской версии, эти десять тысяч человек являлись фашистами, хотя среди них были женщины, дети и раненые. После того, что они сделали в России, к ним не было сочувствия. И реальным фактом было то, что они мстили по принципу: «Кровь за кровь».

Конечно, у Маринеско были и личные причины радоваться своему успеху. Он стал королем советского флота по тоннажу потопленных кораблей. Он доказал на практике правильность своих взглядов и свел на нет обвинения в свой адрес за случай в Турку.

Спустя три дня он получил радиограмму, разрешающую возращение на плавбазу «Смольный». Топлива из 110 тонн осталось не так уж много. Значительно уменьшилось и количество торггед. За 35 суток похода команда устала, а «С-13» нуждалась в ремонте. Маринеско возвращался домой.

Через два дня он приблизился к Турку. Когда он увидел мачты затонувшего голландского сухогруза у входа в порт, то произвел два выстрела, сигнализируя о своих успехах. Ледокольный буксир пробил ему фарватер, и Маринеско завел лодку в порт.

Как только «С-13» пришвартовалась, на борт поднялись поприветствовать Маринеско его боевые друзья, опытные подводники. Они были наслышаны о его победах и верили, что так оно и было. Командиры подводных лодок целовали его в обе щеки, пожимали руку, хлопали по плечу.

Капитан 1-го ранга Орел сообщил Маринеско, ссылаясь на шведскую газету «Стокгольм Тиднинген», что он потопил «Вильгельм Густлоф». Вероятно, он уничтожил также и «Генерала Штойбена», а не крейсер, как предполагалось. «С-13», по словам Орла, может записать на свой счет обе победы.

По традициям Балтийского подводного флота успех командира отмечали праздничным обедом. Каждый член экипажа имел право пригласить столько гостей, сколько было уничтожено кораблей. Кульминацией праздника считался перевязанный голубой лентой жареный поросенок, который кок вносил на подносе ножками вверх.

Говорят, что обед для Маринеско устроили без поросенка. Якобы его просто не оказалось в наличии. «Позже, — сказали ему, — когда ты станешь Героем Советского Союза».

На следующий день после гибели «Генерала Штойбена» адмирал Дёниц представил на совещании по обстановке в рейхсканцелярии фюрера краткое сообщение:

«По вопросу о гибели госпитального судна “Штойбен” командующий ВМС докладывает, что, несмотря на болезненные потери, нельзя отказываться от использования крупных кораблей для перевозки раненых из восточных районов. В противном случае возможности по транспортировке раненых могут сократиться на 40 000 человек ежемесячно. Имеющимися в распоряжении малыми судами можно в общей сложности перевозить за тот же период не более 17 000 раненых солдат.

Было бы правильнее задействовать все наличные средства для эвакуации раненых, учитывая при этом возможные новые потери. Это лучше, чем вообще отказываться от эвакуации большого числа раненых. К настоящему времени все же удалось вывезти морским путем из восточных земель на запад в общей сложности 76 000 человек. Таким образом, потери от общего количества перевезенных людей составляют небольшой процент».

Фюрер согласился с этим предложением.

Примечательно, что Дёниц сделал упор на важность транспортировки раненых. Несомненно, он хотел произвести большое впечатление на Гитлера, который даже на последнем этапе войны верил в ее удачный исход и надеялся, что солдаты будут продолжать воевать и после выздоровления. У самого Дёница на этот счет уже не оставалось никаких иллюзий. Он понимал, что война проиграна.

Его единственной целью было вывезти из-под удара русских как можно больше людей, а перевозка раненых послужила для него лишь предлогом.

Позднее, став преемником Гитлера, Дёниц продолжал вести боевые действия на западе и отказался подписать безоговорочную капитуляцию, так как она поставила бы крест на всех спасательных операциях. Он рассказал нам, что был благодарен фельдмаршалу Монтгомери, когда тот подписал сепаратную договоренность о капитуляции: она позволила продлить эвакуацию еще на два дня до окончательной капитуляции 9 мая. Взгляды Дёница на ведение подводной войны и то, что на короткое время он стал наследником Гитлера, сделали его известным. Однако самая большая его заслуга заключалась совсем в другом. Он стал ни много, ни мало творцом крупнейшей в истории эвакуации людей морским путем.