Его пульс - Юлианна Орлова

Массивный помпезный дом в который раз удивил своей уникальностью. И правда Бродяга у нас один из самых отличающихся своей эксцентричностью людей в криминальном мире.

Ему стоило лишь щелкнуть пальцами, чтобы заполучить многое, если не практически все. Вот только после смерти матери его сына, всю энергию направил в ребенка, даже отправил учиться в Европу, навсегда отрезая всякий путь к бандитской среде. Он до потери сознания трясся каждый раз, стоило сыну вернуться на Родину. На интуитивном уровне ощущал вероятность того, что может пойти что-то не так, и он пойдет по его стопам, сверкая даже ярче отца среди бывалых бандюков.

В доме витал аромат алкоголя, порока и чего-то сладко-нежного.

Шагнул глубже и наткнулся на испуганную девушку, бледную словно стена, она как приведение метнулась от меня прочь, на ходу цепляя объемную вазу. В последний момент мне удалось подхватить явно недешевую реликвию, второй ухватил девушку за руку, не давай ей шмякнуться о бетонный пол.

— Осторожнее, вы не повредились?

Ни ответа, ни взгляда. Она дернулась как от удара и испуганно попятилась к массивной коричневой двери, вырывая с силой свою руку. Разметавшиеся волосы открыли лицо, на вид вся не больше 18 лет. Значит, это та самая девушка. И что она делает на первом этаже, где первый встречный и поперечный мог бы затянуть ее в угол, несмотря на крики о помощи?

— Мелания, быстро наверх, — устрашающий крик донесся откуда-то сзади. Взгляд испуганных глаз неприятно прошелся по мне, а затем дернулся в сторону источника звука. Девушка не дышала и как дикое животное, спешно спасающееся от зверя, помчалась наверх, на ходу теряя вязаный шарф.

Бродяга усталой походкой прошёлся ко мне и встал на ее место, как всегда усердно затягиваясь сигарой, смакуя. Поддел пальцем шарф и перекинул через плечо с самым незатейливым выражением лица.

— Ждем ещё одного и будем решать. Это голосование. Государственный переворот в криминальной сфере, — засмеялся, но туманный взгляд все еще плыл в сторону второго этажа. Он резко втянул воздух у кромки шарфа и довольно улыбнулся.

— Что будет, если нас поддержат?

— А что бывает с людьми, у которых наблюдается Кесарево безумие?

— Кесарю — кесарево.

Мужчина сжал обветренные губы и ухмыльнулся.

— Но как и везде, нужно искать нового человека. А пока за руль смогу вернуться я.

* * *

Борис

В просторном зале стоял отвратительный гомон вперемешку со стойким удушающим запахом крепких сигар. Я насторожено окинул помещение изучающим взглядом и присел у крайнего журнального столика, наблюдая за разными группами мужчин. Стоило ли с ними здороваться?

Никогда не был на подобного рода мероприятиях и в дальнейшем хотелось бы не участвовать, но жизнь такая сука, что иногда выкручивает твои планы самым необычным образом, оголяя внутренние страхи до самого основания.

— Итак, я рад вас всех здесь видеть, дорогие друзья, а собрались мы с вами по известному поводу. В наших рядах открылась недобропорядочная крыса. Грядет ломка[2], ведь не по понятиям все делается. Пострадал не только я, а батю трогать нельзя, как мы с вами понимаем. Пострадали также и близкие мне люди, многие из присутствующих здесь, — Бродяга прокашлялся и с самым суровым видом допил остатки янтарной жидкости из мутного стакана. — Я знаю, что изменились условия вкладов, мы все намазались[3]. Хочу знать ваше мнение относительно действующего: принять или изгнать?

Зал оживился еще больше, словно прямо сейчас в горючую жидкость кинули воспламенившуюся спичку. Ох и ярко она озарила тут все. Лязг портсигаров, тяжёлые покашливания и откровенный мат — вот что сейчас творилось здесь.

— Когда такое было, что мы должны отстегивать 60 %, Брод? Это что за договорняки такие? — низкорослый мужчина сипло пробурчал, сжимая руки в кулаки. Множественные шрамы на руках и лице показывали, что он не просто новичок, а вполне себе бывалый участник подобных войн.

— Шкняги[4] разные ходят, Бродяга, но нам не нравится, что глаза видят. Наши с Молдаванки согласны, — на первый взгляд абсолютный интеллигент справа изъяснился на самом что ни на есть тюремном жаргоне. Ухо не привыкло к такому, и потому я все ещё пытался осознать услышанное, как вдруг за этим мужчиной откликнулись и остальные.

— Возвращайся ты, мы подхватим. Такого порядка не будет ни с кем. А этот чепушило пусть катится. Кто в Париже Фраер, тот в Одессе еле-еле поц. Зачем, чтобы какое-то залетное чмо делало нам беременную голову?[5] Пересыпь с тобой!

Рой голосов и выкриков одновременно с поднятыми руками затопил меня, и это была абсолютная победа, если не войны, то сражения. Нам дали добро на переворот, а значит дальше руки у всех развязаны.

— Пусть расчесывает нервы[6] в другом месте и другим людям!

И оставалось лишь решить эту проблему, уехать навсегда из страны и забыть все как страшный сон. Но вот сможет ли Аня простить меня за то, что я не сдержал обещание? Смогу понять, если не сможет на меня и смотреть, не говоря уже о том, чтобы связать со мной жизнь.

— Я вас услышал. Король умер, да здравствует король.

Фраза заглохла в звуке разбивающихся в хлам окон, со всех сторон были слышны выстрелы и громкие крики. Как в замедленной съёмке я наблюдал за падающими на пол телами, разбивающимися статуэтками, и массивными картинами, утопающими в лужах крови.

Запах пороха и дыма напоминал бомбёжку при самой лютой войне, и складывалось стойкое ощущение, что я чую всем телом присутствие смерти. Она уже тут, совсем близко, томно дышит мне в затылок. Металлический привкус отдавал во рту, так сильно прикусил язык.

Стоны разносились повсеместно, многие не смогли укрыться, а тебя кто смог, был ранен и нуждался в помощи, но пули буквально летали над головой. Однако страха же не было. Словно был уверен, что выберусь из этой передряги, мне есть ради кого жить.

С трудом перекинул массивный стол прямо передо собой и укрылся от разлетающихся осколков, грозящих оставить меня в лучшем случае без глаз, когда заметил Федю, лежавшего на спине без сознания.

Свист и гомон сопровождался звуком топота тяжелых ботинок.

Пополз в сторону Бродяги и начал тянуть его вбок, когда надо мной возникла та самая девушка с полным шоком на лице, но твердым намерением вытянуть хоть кого-то из чертового ада.