Ничто не вечно под луной - Галина Владимировна Романова

— А вы не пробовали прощупать зарубежный рынок? Я не ближнее зарубежье имею в виду?

— Есть какие-нибудь конструктивные предложения? — пыхнула она сигаретным дымом, не найдя, что ответить этому инициативному трусу.

— Да, — часто закивал он головой, и опять перед ней выросла стопка листков, на сей раз другого характера.

Сергей Олегович превзошел самого себя, заручившись поддержкой делового партнера в одной из европейских стран, и даже более того, стряс с них проект договора о совместном сотрудничестве.

— Н-да, — протянула Аля; окончательно осознав, каким самородком обогатилась их фирма. — Ну что сказать? Уважаю…

Сергей Олегович тщеславно зарделся и потрусил на свое место. Скоропупов был раздавлен. Мало того, что наслушался нелестных отзывов о себе, как о специалисте сыска, так теперь в сравнении с этим слизняком и вообще выглядит ничтожеством. Он, конечно же, признавал, что во многом Алевтина была права: запуталось дело, вышло из-под контроля, превратившись из туманного в какой-то мистический триллер. Но он-то отвлекся опять же не по своей вине. Не мог же он оставить ее одну на произвол судьбы в таком состоянии…

— Чего сопишь, Иванович? — углядела Аля его обескураженность. — Чем тебе не повод для подогрева твоих амбиций? Ничего не узнал? Или ты окончательно стал моим телохранителем, забыв заниматься расследованием?

Скоропупов тяжело поднялся, сильно громыхнув стулом о паркет, взмахнул отчаянно рукой, пытаясь что-то сказать, но так и не вымолвив ни словечка, сгорбившись, ушел.

— Гм-м, — Сергей Олегович смущенно закашлялся. — Он хороший человек. Просто — возраст… И за вас очень переживал… Время упущено…

— Да знаю я, — Аля досадливо поморщилась, конечно же, она не хотела обижать Скоропупова, но как еще заставить мужика шевелиться, если не уязвив его в святая святых. — Лучше вот что скажите: Генка лазутчиков не засылал?

— Не-ет, насколько я знаю. — Он опасливо оглянулся на чернеющий провал окна. — Но я все равно его боюсь. Он ведь не забудет…

— Ага. Дайте-ка мне телефон и наберите его номер. Вы наверняка знаете, где он может сейчас быть?

Дома Широухова не оказалось. В любимом кабаке его не видели четвертый день. А вот в кабинете генерального трубку сняли почти сразу.

— Гляди ты! — без вступления начала Алевтина рокочущим от ненависти голосом. — Наша бездарь решил осваивать азы науки управления? Или пытаемся в бумагах покойного найти единственно верный ответ — что делать?..

— А что мне делать? — без труда догадался тот, кто ему звонит.

— Ну… На твоем месте я бы начала молиться! — От того, как она крепко вцепилась в трубку, ей едва не сводило пальцы. — Потом можно сходить к гробовщику и сделать коллективный заказ…

— Да? — Было слышно, как он иронически ухмыльнулся. — Помолиться нужно бы тебе.., за упокой души новопреставленного…

— С-лушай, мразь!!! — зашипела Аля с вибрирующими нотками в голосе. — Я ведь не шучу! Мне теперь терять нечего! Вы меня самого дорогого лишили, а за это придется платить. Где бы ты ни был, куда бы ты ни шел, я всегда буду незримой тенью рядом! Всегда!

В твоей постели, в сортире, в ванной.

Генка фыркнул:

— Может, там и спинку потрешь?

— С удовольствием! Правда, вместо мочалки… — она замолчала, пытаясь проглотить спазм отвращения, перехвативший ей горло. — В общем, слушай. Пока ты там Лидку драл, я кое-что предприняла, и, думаю, мой первый удар скажется на вашей долбанной фирмочке уже скоро.

— Что ты сделала? — веселости у Генки в голосе поубавилось.

— Для начала я выкрала у вас вашего гения. Он теперь моя собственность. Я, правда, не знаю, как долго я буду держать его в заложниках…

— Так ты его?! О, сука! Мы с ног сбились…

Ладно!.. Посмотрим!

— Широухов зачастил, шумно задышав в трубку. — А мне-то лапши навешали, что он сам к тебе переметнулся.

— Да ну?! И ты поверил? Да чтобы такой трус да стал перебежчиком?! Не-ет, милый.

Он у меня под замком и под охраной. Говорить, правда, пока стесняется, но, зная его природную боязливость и искреннюю любовь к жене…

— И она у тебя?! — Генка уже сипел.

— Да. Правда, ей скучновато одной в подвале. Вот думаю: не обзавестись ли ей подружками? Твоя с ней как, не в конфликте?

— Только попробуй! Ноги выдерну! — заорал Широухов, оглушив ее ревом.

— Это не страшно. Сердце мне ты уже вынул и попутно душу вытряхнул. — Она судорожно перевела дыхание:

— Я же не шутила, Гена. Я теперь буду повсюду. Так что бойся меня, сволочь, бойся!!!

Она дала отбой и вопросительно посмотрела на притихшего Сергея Олеговича.

— Ну как?

— Н-нормально, — закивал он.

— Перебора не было? Как вы думаете, он мне поверил?

— Думаю — да.

— Вот и ладненько, — Алевтина встала и, скрестив руки на груди, задумчиво произнесла:

— Первый шаг сделан, теперь его нужно как следует подкрепить конкретным делом.

И пока наш Скоропупов таращится в потолок в поисках выхода из тупика, нам предоставляется прекрасная возможность смыться незамеченными из дома. Вы знаете, где Генка ставит свою машину?

— Д-да…

— Прекрасно. Тогда едем!

Генкина машина, светло-шоколадный «Опель», притулилась в самом темном углу двора.

— Ишь ты" какой самонадеянный! — зло прошипела Алевтина, немного скосив глаза на Сергея Олеговича. — Чего под окна машину не ставит? Не можете сказать?

— А ему все равно. Всегда бросал где придется. То, у самого подъезда, то, наоборот, выезд со двора перекроет. Сегодня вот в кусты почти загнал…

Сергей Олегович переминался с ноги на ногу, отчаянно трусил и без меры потел. То, что затеяла его теперешняя работодательница, так он мысленно называл Алевтину, могло стоить им больших неприятностей, если не самой жизни. Но как ей возразишь, когда она и слушать никого не желает. Он переложил канистру с бензином из одной руки в другую и дрожащим от страха голосом спросил:

— Долго еще?

— Давай сюда. — Аля протянула руку, чтобы взять у него канистру, и почти тут же почувствовала на своей руке, чуть выше запястья, чужие жесткие пальцы. — Кто здесь?!

— Не барское это дело, хозяйка, канистры с бензином таскать, — тихо пробасил кто-то за ее спиной, и, аккуратно разжав ее пальцы, у нее забрали канистру — Куда лить прикажете?

— Ты кто? — Аля попыталась вглядеться в его лицо, но темнота вокруг была слишком густой.

— Я охранник. Приставлен Валентином Ивановичем к вашей персоне. Сначала хотел было воспрепятствовать вашей вылазке, но не посмел.