Последние дни. Том 1 - Тим Пауэрс

– Сейчас мы прогуляемся в соседнюю комнату, – продолжил Мавранос.

Кокрен вслед за Пламтри поднялся с пола и отправился в залитую люминесцентным светом кухню.

Там на обеденном столе лежало облаченное в белую мантию тело крепко сложенного темнобородого мужчины. Из его горла сквозь бороду торчал трехдюймовый металлический стержень.

– Черт возьми! – воскликнул Кокрен. – Это он, что ли, тот самый мертвец? – Во рту у него пересохло, и сердце вдруг отчаянно заколотилось. Забыв об угрозе Мавраноса, он шагнул вперед и прикоснулся к обнаженному предплечью покойника – плоть оказалась невероятно холодной, холодной, как лед, и он поспешно шагнул назад. – Разве можно держать в доме покойника? Вы хоть в полицию позвонили? Иисусе! Да вы все…

Анжелика шагнула к нему, положила руки на плечи и с силой нажала вниз. Его колени подогнулись, и он рухнул на стул, который успела подсунуть Диана.

– Он мертв, – ровным голосом сказала Анжелика. – Но при этом у него не наблюдается ни livor mortis, трупных пятен, возникающих из-за оттока крови в нижние области тела, ни каких бы то ни было признаков разложения. Это может свидетельствовать о том, что ваша девушка способна что-то сделать. А теперь глубокий вдох, выдохните… Выпить хотите?

– Нет! А, какого черта… Да!

Кокрен услышал, как за спиной звякнуло стекло, и Диана вложила ему в трясущуюся руку стакан с янтарной жидкостью. Это оказалось бренди.

– Что-то сделать? – чуть слышно повторил он, после того как влил в горло большую часть содержимого стакана и расплескал остаток на грудь. – Единственное, что тут можно сделать, это позвонить… коронеру. А все эти сверхъестественные штучки… они, может быть, и забавны, но ведь это же чушь, и вы…

– Все это сверхъестественно, – громко сказал Пит Салливан, перебивая его. – Начиная с нетленного тела и кончая телевизором в соседней комнате. И все это совершенно реально, верите вы или нет.

Пит устало улыбнулся и продолжил, понизив голос:

– Что там далеко ходить. У нас тут есть веревочка, которую Анжелике дал в Мексике один старик, – ее невозможно разрезать. Самый обычный хлопчатобумажный шнурок, который ничего не стоит разрезать, или пережечь спичкой, или, если поднатужиться, просто руками разорвать, если получится! Но почему-то всякий раз, когда собираешься это сделать, что-нибудь тебе мешает – то телефон зазвонит, то сам порежешься ножницами, да так, что нужно искать аптечку, то кот примется драть важнейшие бумаги, или ты сам случайно уронишь веревку за диван. Не сомневаюсь, что, если сделать над собой усилие и все же перейти к делу, тебя хватит удар или сердечный приступ или в тебя попадет пуля от случайного выстрела за окном, а веревка очутится где-то на полу – все такая же целая. – Он мотнул головой. – Все это не имеет никакого логического объяснения, но, как бы там ни было, происходит. Уверяю вас, если вы будете требовать от мира, чтобы он был логичным во всех своих проявлениях, вы, в конце концов, окончательно и бесповоротно сойдете с ума.

– Дайте мне эту проклятущую веревку, – громко потребовал Кокрен. – Я ее, суку, искрошу по волоконцам!

Анжелика отступила на шаг и скрестила руки на груди.

– Она потерялась.

Кокрен на мгновение утратил дар речи, но потом позволил себе расслабиться, ссутулил вздернутые плечи и с силой потер лицо обеими ладонями.

– Ну, да, наверно, он и в самом деле король. Но королем чего именно он… был?

– Прежде всего земли, – ответил Кути, тоже вошедший в кухню, – американского Запада. Если у него все благополучно, то и земля процветает; сейчас он мертв, и стоит зима, и необычайно участились землетрясения. Бог знает, какой окажется весна, и случится ли она вообще.

Кокрен поднял голову и всмотрелся в сильное бородатое лицо. Оно было очень бледным; глаза были закрыты, но Кокрен смог уловить юмор и суровость в морщинках вокруг глаз и на щеках.

– Но как же получилось, что он… оказался не в форме? – спросил он, понизив голос.

Мавранос нахмурился и переложил револьвер из правой руки в левую и обратно; Кокрен услышал, как чуть слышно громыхнули патроны в гнездах.

– Мы и сами не знаем. У них с Дианой родились здоровые дети, хотя в последнюю пару лет малыши зимой сильно простужались, и земля давала несколько урожаев в год! Но предзнаменования были – филлоксера…

– Филлоксера не имеет к этому никакого отношения! – зло бросила Диана из-за спины Кокрена.

– Ладно, – уступил Мавранос. – В таком случае, я не вижу вообще никаких зацепок.

– Что это еще за филлоксера такая? – спросила Пламтри.

– Это не важно, – сказала Диана. – И не будем о ней говорить.

Кокрен промолчал, но он-то знал, что такое филлоксера. Это мелкая тля, которую в 1830-х годах нечаянно завезли из Америки в Европу, где она через некоторое время почти полностью уничтожила виноградники – прославленные старинные посадки в Германии, и Италии, и даже Франции, и даже в Бордо. Вредители выделяют яд, убивающий корни на шесть футов под землей, отчего стебли и плоды сохнут и умирают; виноградари прилагали отчаянные усилия, чтобы спасти виноградники, но единственным способом оказалась прививка всех классических сортов vitis vinifera[36] – от пино нуар и рислинга до мальвазии и испанского педро хименес – на филлоксероустойчивые лозы vitis riparia[37], привезенные из Америки. Но теперь, начиная с 1990 года, появилась новая разновидность филлоксеры, атаковавшая калифорнийские виноградники, где в основном произрастала новая гибридная лоза, не имевшая даже названия и именовавшаяся просто индексом AXR#1. На винодельнях «Пейс» выращивали в основном старый зинфандель и пино нуар на подвоях довоенных riparia, так что подземная зараза не тронула их, но Кокрен был лично знаком со множеством виноделов из Сан-Матео, Санта-Клары и Аламеды, оказавшихся под угрозой полного разорения из-за расходов по выкорчевыванию зараженных AXR#1 лоз и заменой их новым виноградом, который даст коммерческий урожай в лучшем случае через три года, но, вероятнее всего, через пять лет.

Он подумал о словах Кути: «Если у него все благополучно, то и земля процветает». И о мириадах крохотных филлоксеровых тлей, кропотливо копошащихся… в шести футах под землей. «Земля, – думал Кокрен, – уже несколько лет не в порядке».

– И он всегда слабел зимой… – продолжил Мавранос, пожав плечами, – и набирал силу летом. Его карта в колоде Таро – Il Sole, Солнце.

– И пока он здесь, – тихо добавила Анжелика, – это действительно «Солвилль»[38].

Кути указал на увядшие побеги бобов в «саду Адониса», который Анжелика растила в мисках на столике около двери.