Чейзер. Крутой вираж - Вероника Мелан

«Надеть на грудь медальку с номером два?»

От этой мысли Чейзер едва не поперхнулся сам.

«Не дождетесь. Не бывать этому».

А спустя секунду ему в голову пришла странная идея – кое-что взять с собой все-таки придется, да-да, придется. Диалог с Лайзой, вероятно, сложная вещь и в спокойном состоянии собеседницы, а уж если та на взводе…

Мак хмыкнул, еще раз почесал подбородок и задумался: действительно ли ему может пригодиться то, о чем он подумал?

Сегодняшний вечер покажет.

* * *

Музыку Лайза действительно слушала – громкую, веселую, подходящую к ее прекрасному настроению, – и делала это не первый час подряд. Довольно подскакивали на полке приземистые колонки, динамики подхрипывали сексуальным голосом Рики Мартинсона, приплясывали в такт три фарфоровые статуэтки, стоявшие тут же на полке. На столе красовалась обрамленная бахромой из фольги надкусанная плитка шоколада, с ноутбуком соседствовало кунжутное печенье и пустая чашка из-под чая.

Время от времени одетая в короткие шорты и ситцевый синий топ на бретельках хозяйка квартиры поднималась с дивана, чтобы, виляя бедрами и пританцовывая, прогарцевать на кухню и вскипятить чайник. Иногда она возвращалась к компьютеру не сразу, а какое-то время, мурлыча вместе с певцом «Жизнь ходит по кругу, а я и не знал, что такое бывает…», стояла у балконной двери, кусала колпачок ручки, о чем-то думала, затем ловила нужную идею и возвращалась к кофейному столику.

За два с половиной часа ей удалось отыскать почти все необходимые файлы в количестве тридцати шести штук – примеры работ, лучшие из лучших, все те, на которые почти моментально западали заказчики.

«Иногда хорошо прожить одну и ту же жизнь дважды – заранее знаешь, что нравится клиентам».

Все изображения она завтра распечатает в «Фильм&Фото Бутик», купит широкоформатный альбом (уже нашла в интернет-магазине и уточнила стоимость), закажет матовую ламинацию страниц, попросит оформить тиснение золотыми буквами.

– Все у меня будет по высшему разряду, – шептала она сама себе в те моменты, когда не пела или не жевала ручку. – Все получится идеально!

К пяти часам вечера, когда кунжутное печенье закончилось, а шоколад уже не лез в горло, Лайза вдруг страстно возжелала поесть ирашийской лапши – той самой, жаренной на глубокой крутобокой сковороде вместе с овощами и соевым соусом – горячей, хорошо бы даже шипящей, насквозь пропитанной острыми специями.

А почему нет? Да, да и да! Она сейчас же закажет себе доставку на дом из лучшего ресторана ирашийской кухни, а через час, сглатывая слюнки, будет цеплять длинные и скользкие рисовые макароны палочками и изнывать от удовольствия.

Музыка в квартире утихла лишь временно – на ту короткую минуту, пока диспетчер принимал заказ.

– Записал. Две порции острой лапши – одна с овощами, другая с морепродуктами, два соуса хиццу, картайская лепешка, зелень и, вы сказали, десерт бабоу? – вежливо, но монотонно вопрошала трубка.

– Все верно.

От сладостного предвкушения вкусного ужина на ступнях Лайзы поджались пальчики. Сегодня она не будет готовить, сегодня праздник.

– Записал. Ориентировочное время доставки – восемнадцать ноль-ноль. Вас устроит?

Конечно, ее устроит! Выждать-то осталось всего каких-то пятьдесят минут – она продержится, никуда не денется и даже не перебьет себе аппетит сочным фруктом монга, манившим взгляд всякий раз, стоило заглянуть в холодильник.

– Спасибо, буду ждать. Очень-очень ждать!

Пикнула кнопка отбоя; через минуту квартира вновь наполнилась музыкой.

Дверной звонок раздался в семнадцать пятьдесят три. Ей везет! Ужин прибыл на семь минут раньше означенного срока – чем не повод для радости?

Сглотнув слюну, которая при мысли о теплой картонной упаковке в руках не замедлила наполнить рот в объемах маленького водоема, Лайза издала победное «ура-а-а!», отодвинула столик и понеслась к двери.

«Грудь! Этот топик очерчивает грудь и соски, – успела подумать она на бегу, но отмахнулась от этой мысли. – Ничего с посыльным не сделается – максимум покраснеет мальчишка, подумаешь, женская грудь?»

И с радостной улыбкой, босая, возбужденная и крайне довольная, распахнула входную дверь.

За дверью был не посыльный.

Вместо него, зацепив пальцы за ремень, в коридоре стоял совсем другой человек – не тощий узкоглазый мальчишка из тех, что всегда доставляют на дом ирашийскую еду, а совсем-совсем другой человек! Высокий, широкоплечий, с сильными ногами и совершенно не вписывающийся в представления о том, какими на вид должны быть разносчики лапши, – за дверью ее квартиры стоял Мак.

Тот самый, один-единственный на белом свете человек, при виде которого у нее полностью отключался мыслительный процесс и безвольно приоткрывался рот.

Распахнулся он и на этот раз; тело обдало жаркой волной, состоящей из смеси паники, радости и стыда (она почти голая!), а сердце вдруг дробно застучало боем копыт перепуганного коня. И пока распахнутые до предела от неожиданности синие глаза (она не готова к такому визиту! Совершенно!) метались по широкой фигуре: легкой ветровке, буграм мускулов, упавшей на лоб темной пряди и висящей через плечо раздувшейся от ноши тканевой сумке, – зеленовато-коричневые глаза не отрываясь смотрели… куда? Куда! На ее грудь, конечно же! Откровенно разглядывали ее, оценивали, взвешивали и, кажется, очень даже радовались увиденному. Ну еще бы!

Да как же так можно?! Наглец! Хам! Без звонка!

«Он звонил».

Плевать! Без разрешения!

От пристального мужского взгляда ее соски под синей тканью возмущенно встали дыбом – дерзко и напряженно, будто пытаясь проткнуть ситец, – а рот Мака Аллертона тем временем издал невнятный странноватый, но явно довольный чавкающий звук.

– Ты… ты что тут делаешь?! – вместо положенного вежливого приветствия возмутилась Лайза не столько присутствию посетителя, сколько наглому взгляду, который за последние десять секунд ни разу не поднялся даже до уровня шеи, не говоря уже о ее лице.

– Это так теперь воспитанные дамы приветствуют гостей?

Гостей? Гостей?! И он еще смеет насмехаться над ней?

– Гости – это те, которых приглашают! А тебя, кажется, никто не звал.

– Грубо, – Аллертон сместил вес на одну ногу и криво улыбнулся. – А я, между прочим, звонил.

– Я была занята.

– Я заметил. Так я войду?

Странно: ей бы млеть от счастья, ей бы снова стечь на пол лужицей и возблагодарить судьбу за неожиданный подарок – визит любимого мужчины, – однако Лайза почему-то разозлилась. Этот мужчина еще не был ею любим. Любим был тот, прежний. А этот, вредный, как лесной кабан, вчера имел наглость оскорбить ее после проигрыша. Гад! Забытая, казалось, обида докипела до макушки.