Мятежная весна - Морган Родес
Шрифт:
Интервал:
Федра покачала головой:
– Что, если короля Гая направляет кто-то, кому известно о нас? О том, как получить доступ к нашей магии и поставить ее себе на службу…
– Чепуха! – свысока глядя на Хранительницу, ответил Данай. – Ни один смертный, кем бы он ни был, никоим образом не может на нас повлиять.
– Ты совершенно уверен? – спросил Тимофей.
Лицо Даная окаменело.
– Да. Уверен.
Тимофей улыбнулся, однако глаза в улыбке не участвовали.
– Как это здорово, наверное, – быть уверенным всегда и во всем…
– Я бы тоже не посоветовала тебе высказываться с такой уверенностью, Данай, – заметила Миленья. – Быть может, подозрения Федры несут в себе зерно истины. Она всегда отличалась ясным умом. Я думаю, нам следует внимательнее присмотреться к королю Гаю и ко всему, что он решит предпринять. Он может превратиться в угрозу для нас.
– Угрозу? – фыркнул Данай. – Коли так, он станет первым из смертных с самого начала времен, кто будет нам угрожать!
– Как бы то ни было, дела у нас не блестящи, – проговорила Миленья, косясь на Стефаноса. Тот опустил морщинистые веки, словно в приступе невыносимой боли.
– Все это только означает, – мрачно подытожил Данай, – что наши посланцы должны скорейшим образом отыскать Родичей и полностью восстановить наше могущество. Не то мы все постепенно зачахнем и расстанемся с жизнью.
– Мы делаем все возможное, – буркнул Алексиус. Хотя, если честно, сам он оставил поиски кристаллов – с тех пор, как его внимание привлекли синие глаза и непроглядно-черные волосы некой смертной принцессы.
– Не сказал бы, что вы перетрудились, – ответил Данай.
– Мы не прекращаем их искать, хотя давно пора было бы все бросить, – ощетинился Алексиус. – Родичей невозможно найти!
– То есть ты сдаешься? Хотя от этого зависят все наши судьбы? Как по-твоему, кто станет следующим после Стефаноса? Вдруг это окажешься ты сам!
– Тише, Данай, – вмешался Тимофей. На щеке у него дергалась жилка. – Мы ничего не добьемся, ссорясь между собой.
Алексиусу было известно, что Тимофей не очень-то жаловал остальных членов совета. По сути, он их обоих едва терпел. Убежище на самом деле было небольшим замкнутым мирком, где довольно-таки скученно жило несколько сотен бессмертных. При всем своем внешнем великолепии это была самая настоящая тюрьма, вырваться из которой удавалось лишь ценой отказа и от магии, и от бессмертия. И узники далеко не всегда ладили между собой.
– В любом случае, – снова заговорил Тимофей, – перед нами окончательное доказательство того, что наш мир медленно погружается во тьму, словно солнце, уходящее за горизонт в мире смертных. И даже если Родичи будут возвращены сюда прямо завтра, не оказалось бы, что обратить процесс уже невозможно.
– Ты всегда и во всем видишь скверную сторону, – сухо заметила Миленья.
– Я реалист, – поправил Тимофей.
Стефанос вскрикнул от боли.
– Время пришло, – прошептала Миленья. Подойдя к Стефаносу, она заглянула ему в лицо. – Как бы мне хотелось, чтобы тебе можно было хоть чем-то помочь, друг мой…
Тот приоткрыл глаза, но, против ожидания, никакого ответного тепла в его взгляде не было. Наоборот, он смотрел так, словно лишь сегодня впервые увидел ее. Затем прищурился и спросил:
– Значит, Миленья, ты думаешь, что твои тайны умрут вместе со мной?
И тут же вскрикнул, судорожно выгнулся. Изможденное тело сотрясла крупная дрожь… и вдруг оно словно взорвалось, обернувшись яркой белой вспышкой. Алексиус шарахнулся прочь и заслонил ладонью глаза. Пронзительный крик ястреба разорвал тишину… и стеклянная стена вокруг них разлетелась мириадами прозрачных осколков.
Глаза Алексиуса заполонила слепящая белизна. Крик длился. Казалось невозможным пережить такой удар света и звука.
Алексиусу стало страшно. Он бухнулся наземь, расшибя при этом колени, и зажал уши руками. Он и сам готов был закричать во весь голос.
Но потом ястреб внезапно смолк, и свет начал гаснуть. Алексиус открыл глаза и увидел, что золотое возвышение опустело. Тело Стефаноса исчезло. Его плоть утратила вещественность, снова став потоком чистой магической энергии – той, что некогда породила и это тело, и весь их мир.
Федра, пошатываясь, подошла к поднимавшемуся Алексиусу. Он протянул к ней руки, и она, дрожа, упала ему в объятия.
– Я думала, у нас побольше времени… – выговорила она сквозь слезы.
– Свершилось, – сказал Миленье Данай.
– Да, – торжественно ответила та. – Нам будет недоставать его.
Тимофей с любопытством смотрел на бессмертную красавицу.
– О чем это он говорил, Миленья? О каких таких тайнах?
Она устало улыбнулась:
– Его разум угасал еще быстрее тела. Какой печальный конец для того, кто был среди нас одним из мудрейших!
– Кто станет следующим? – напряженным голосом проговорил Данай. – Кому из нас ждать смерти?
– Тем не менее Родичи существуют, – сказала Миленья. – Иначе не было бы и нас. И их пока еще не поздно найти.
– Ты в этом уверена?
– Более, чем когда-либо! – Миленья подошла к Алексиусу с Федрой и взяла их обоих за руки. – Утрата Стефаноса лишь теснее сплотила нас. Мы будем идти вперед, черпая силы в доверии и дружбе… Правда ведь?
– Конечно, – согласился Алексиус.
Федра промолчала.
– Ступайте же, – сказала Миленья. – И никому ни слова.
Повторять не понадобилось. Алексиус и Федра в молчании оставили дворец, а потом и город, отправившись на любимый луг Алексиуса.
Он ждал, что его подруга рухнет в траву и предастся горю, однако ошибся. Когда он повернулся к ней, Федра с силой толкнула его в грудь. Алексиус отшатнулся, потирая ушибленное место и непонимающе глядя на нее.
– За что? – вырвалось у него.
– А за то, что, развесив уши, выслушиваешь ее вранье.
– Чье?
– Миленьи, конечно, а то чье же? Кто у нас смазливая паучиха, сидящая в серебряной паутине? Кто нас всех своими россказнями опутывает? Ты же слышал его последние слова! Стефанос собирался разоблачить ее!
– Он же умирал! Он сам не знал, что говорит!
– Слушай, ты настолько ослеплен ее красотой, что совсем правды не видишь? Алексиус, она – зло!
– Знаешь, ты думай хорошенько, когда говоришь про Миленью!
– Я ее не боюсь! – Федра вскинула подбородок.
– Федра…
– Она знает про твою ведьмочку? Вообще хоть кто-нибудь знает, кроме меня?
– Что? – Алексиус так и замер.
– Про ту, чьи сновидения ты посещаешь. – На губах Федры играла напряженная улыбка. – Думаешь, я не знаю, чем ты тут в одиночестве занимаешься? Только и бормочешь во сне – Люция да Люция. Хорошенькая привычка для того, кто взялся хранить секреты! Ты что, Алексиус, в смертную влюбился? Кое-кто уже вступал на эту дорожку – только для того, чтобы заблудиться и не попасть больше домой…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!