Синие дали - Александр Павлович Беляев

за то, что в пылу горячности оставил Юрку в лесу без присмотра.

Юрка показался из кустов довольный, почти сияющий. Данила, посмотрев на него исподлобья, сердито сплюнул. Мне хотелось хоть как-нибудь выразить ему свое сочувствие, и я, не придумав ничего лучше, набросился на Юрку:

— Я ж тебя предупреждал — надо смотреть! Ты что, не видел, в кого стрелял?

— В лису, — упрямо повторил Юрка.

— В какую лису? — не выдержав, закричал я.

— Говорят вам, что я гонялся за лисой, — в свою очередь рассердился Юрка, — и убил ее. Она вон там валяется, в кустах.

— Врешь ты! — не поверил я. — Где она валяется?

— Идемте, — коротко ответил Юрка и повернул на свой след.

Не говоря ни слова, я последовал за ним. В кустах ольшаника действительно лежал могучий лисовин необыкновенно огненной масти. Хвост его горел на снегу, как язык пламени. Голова неподвижно застыла на лапах.

От неожиданности я оторопел. Моя догадка о том, что Юрка принял Писклю за зверя, лопнула. Юрка, этот розовощекий сорванец, понял это и смотрел на меня победителем.

— Откуда же она взялась? Странно как-то все это, — смущенно проговорил я.

— Не знаю, — честно признался Юрка. — Я стоял и поджидал зайца, а выбежала вот она. Тогда я выстрелил. Потом еще два раза стрелял…

— Эй! — услыхал я голос Данилы. — Подожди парня ругать. Тут и правда следы лисы. Тоже, видно, к гонному зайцу подбиралась…

— Да, да! Он ее убил! — обрадованно подтвердил я.

— Идите сюда! — позвал Данила.

Я связал лисовина за лапы и повесил Юрке на плечо. Юрка согнулся под тяжестью зверя, но тотчас выкатил грудь вперед и попросил у меня еще два патрона.

— Зачем? — удивился я. — Охота кончилась.

— А может, еще кто-нибудь выскочит, — с надеждой проговорил он.

Когда мы вернулись на поляну, там уже собрались почти все наши товарищи.

— А теперь вы мне подарите щенка? — обращаясь к Даниле, неожиданно спросил Юрка.

— Любого, — усмехнулся Данила. — Как ощенится Пискля — дам телеграмму. Приезжай и выбирай любого.

Все наперебой стали поздравлять Юрку с добычей и так неожиданно свалившимся подарком. Юрка стоял красный от смущения и теребил лисий хвост.

Через несколько минут прибежала Пискля. Данила взглянул на часы и коротко сказал:

— День-то кончился. Домой пора.

Он взял Писклю на сворку, и вся компания двинулась в обратный путь. Чтобы легче было идти по снегу, все шли цепочкой, друг за другом, по-волчьи ступая след в след. Только Юрка шел стороной, заглядывая под каждый куст. Он твердо верил в свое охотничье счастье.

ТАМ, ГДЕ ШУМЯТ КАМЫШИ

Октябрь в том году выдался холодный и ненастный. Над городом низко плыли косматые тучи. Не переставая лил дождь, а иногда, когда ветер начинал дуть с севера, вместе с дождем сыпал еще и снег, и тогда на улице становилось особенно уныло и тошно.

От этой слякоти нестерпимо хотелось удрать из города куда-нибудь подальше. Я стал подыскивать место поинтересней и неожиданно получил заманчивое предложение. Зашел ко мне мой приятель доктор Михаил Николаевич Кирсанов и пригласил:

— Давай махнем на охоту в дельту Волги! Там сейчас солнышко греет, перелет утиный в полную силу идет.

Я обрадовался.

— Давай! А управимся вдвоем? Экспедиция серьезная.

— Попутчики найдутся, — пообещал Кирсанов и в тот же вечер познакомил меня с охотниками Зимовьевым и Мещерским.

Зимовьев, помню, произвел на меня очень приятное впечатление. Был он полуседой, грузный, с круглым загорелым лицом, на котором зоркие, подвижные и хитроватые глаза очень удачно гармонировали с густым, словно у девицы, румянцем.

Мещерский при первом знакомстве понравился мне меньше и показался сухим и замкнутым. Однако при более близком знакомстве я увидел в нем заботливого и очень душевного человека.

Для полной характеристики нашей компании скажу пару слов о Кирсанове. Среди нас доктор выделялся могучим телосложением атлета, расторопностью, неунывающим озорным характером и незаурядными хозяйственными способностями окружного интенданта.

Мы тогда же при знакомстве составили план поездки и распределили между собой обязанности членов экспедиции.

На сборы мы выделили три дня, но еле уложились в пять. Пока вырезали, раскрашивали и сушили профили для гусиной охоты, пока снаряжали патроны, пока мастерили палатки, чинили надувные лодки и запасали харчи, время шло да шло. Уже неделя была на исходе, а неутомимый Кирсанов заваливал нас все новыми и новыми заданиями. Картошка, спиннинги, надувные матрацы, спальные мешки, термосы — чего только у нас не было! Но оказывалось, что для экспедиции этого еще мало, и мы неутомимо бегали по магазинам.

Наконец настал день отъезда. Собрались на Павелецком вокзале и начали грузиться. Проводник за голову схватился, когда увидел наш багаж. И было чему удивляться. Тюки, чемоданы, ружья и вещмешки лежали на перроне такой внушительной кучей, что даже видавшие виды носильщики не брались уместить все это в одном купе.

Однако скоро все это осталось позади. Кое-как втащили, втиснули и рассовали всю поклажу, усталые, уселись вокруг маленького столика и с третьим звонком поехали в просторы прикаспийских степей.

В Астрахань прибыли через два дня. Тут в порту нас поджидал катер и двое местных товарищей. С одним из них, мотористом, мы расстались, как только он доставил нас на рыбную базу. Но со вторым, Виктором Сергеевичем Борисовым, мы провели вместе целый месяц. Виктор Сергеевич был сразу же единогласно избран нашим руководителем. Он честно выполнял эти обязанности на протяжении всей охоты, очень умело ее организовывал, и, вообще, только благодаря его опыту мы спустя месяц, проведенный в плавнях, вернулись в Астрахань живыми и невредимыми. О его добрых деяниях и отеческой заботе будет сказано еще немало, а пока… пока мы плыли дальше вниз по Волге и были очень довольны тем, что так быстро приближаемся к местам, побывать в которых заветная мечта каждого охотника и рыболова.

Было пасмурно и сыро и еще очень душно.

Катерок, попыхивая сизым дымом, бодро скользил к морю. Мы сидели на палубе, подняв капюшоны, и с любопытством смотрели на глинистые берега, песчаные гривы и бесконечную бурую, выжженную солнцем степь. Кругом до самого горизонта ни одного деревца. Даже кустов не видно. Нет ни холмов, ни пригорков, сплошная равнина, такая плоская, словно ее выгладили утюгом. Навстречу нам с низовья плыли огромные баржи, тянулись буксирчики, летели чайки. На полпути от города до базы поднялся ветер.

Плыли весь день. В потемках причалили к пристани села Каралат. Отсюда путь наш поворачивал налево. Нам следовало пересечь главный фарватер и двигаться дальше по узким извилистым протокам. Протоков сотни. И