Куколка - Лесли Пирс

— Мне тоже, — напряженным голосом сказал Джимми. — Будь что будет, но я намерен отыскать ее и вернуть домой.

Все повернулись к нему и увидели на его веснушчатом лице мрачную решимость. Гарт открыл было рот, чтобы засмеяться, но заметил сталь в глазах племянника и только кивнул в знак одобрения.

— Очень благородно с твоей стороны! — воскликнул Ной. — Если бы я в отношении Милли поступал по велению сердца, возможно, сейчас она была бы жива.

— Да храни тебя Бог, — негромко благословила юношу Мог. — Ты, Джимми, и вы, Ной, и вы, Гарт, возродили мою веру в мужчин.

— Лизетт, скажи мне, где я и что со мной будет! — взмолилась Бэлль. — Я знаю, ты добрая женщина, пожалуйста, скажи мне правду.

На первый взгляд казалось, что бояться нечего. Комната была светлой и уютной, каждое утро в ней разжигали камин. Лизетт приносила еду и питье трижды в день, на тарелке лежали даже фрукты. Бэлль дали несколько английских книг и вручили новую одежду.

За окном простиралась пахотная земля. Поблизости не было видно ни одного дома, а дверь комнаты Бэлль всегда была заперта.

— Ма шерри, я тебе очень сочувствую, — совершенно искренне ответила француженка. — Но я всего лишь служанка, и мне велено ничего тебе не говорить. Могу сказать одно: ты в деревне под Парижем. Это все.

— Под Парижем?! — удивилась Бэлль.

Лизетт кивнула.

— Не хочу навлекать на тебя неприятности, — сказала Бэлль, — но ты уж точно можешь ответить, будут ли сюда приходить мужчины и насиловать меня?

— Нет, нет, нет, сюда нет. — Лизетт выглядела испуганной от одного предположения. — Этот дом вроде лечебницы для больных женщин.

— Но я уже не больна. И как со мной намерены поступить?

Лизетт оглянулась на дверь, как будто опасаясь, что их могут подслушать.

— Ты никому не должна говорить то, что я тебе сказала. Тебя собираются вскоре отправить в Америку.

— В Америку?! — не веря своим ушам, воскликнула Бэлль. — Но зачем?

Лизетт пожала плечами.

— Эти люди тебя купили, Бэлль, теперь ты их собственность.

Девочка неожиданно почувствовала тошноту. Она прекрасно понимала, что значит «их собственность».

— И что же мне делать? — спросила она.

Лизетт помолчала, глядя на Бэлль, сидящую на невысоком табурете у камина.

— Мне кажется, — наконец произнесла француженка, — лучше тебе делать так, как они хотят.

Бэлль резко вскинула голову. Ее глаза горели негодованием.

— Ты хочешь сказать, что я должна стать проституткой?

Лизетт нахмурилась.

— Есть вещи и пострашнее, ма шерри: голодать, не иметь крыши над головой. Если будешь сопротивляться, тебя накажут. Однажды сюда привезли девушку с отрубленной рукой. Теперь ей ничего не остается, как отдаваться мужчинам в переулках за пару сантимов.

Внутри у Бэлль похолодело от ужасной картины, нарисованной Лизетт.

— И они на это пойдут? — испуганно прошептала она.

— Они способны и не на такое, — ответила Лизетт. — Я сочувствую тебе всем сердцем, но послушай, что я говорю. Если станешь послушной, научишься подыгрывать господам, за тобой будут уже не так пристально наблюдать.

— Не знаю, как ты можешь мне это советовать! — заплакала Бэлль.

— Потому что ты мне нравишься, Бэлль, и я должна научить тебя, как спастись. Когда я была такого же возраста, как ты, меня тоже привезли в бордель. Я знаю, там несладко. Но со временем я привыкла. Завела подруг, снова стала смеяться.

— Ты и сейчас этим занимаешься?

Лизетт покачала головой.

— Больше нет. Я работаю здесь, ухаживаю за больными. У меня есть сынишка.

— Ты замужем?

— Нет, не замужем. Я говорю людям, что мой муж умер.

Бэлль молча обдумывала полученную информацию, пока Лизетт убирала в ее комнате. От одной мысли о том, что к ней приблизится мужчина и станет делать с ней ужасные вещи, ее колотила дрожь, но здравый смысл говорил о том, что большинство женщин не боятся секса, не питают к нему отвращения — тогда не было бы любви и не заключались бы браки. Бэлль не помнила, чтобы кто-нибудь из девушек в борделе у Энни заявлял о том, что ненавидит мужчин; у некоторых даже были любовники, с которыми они встречались в выходной день.

— Как мне научиться выносить то, что делают со мной мужчины? — после продолжительного молчания спросила Бэлль.

Лизетт подошла ближе, опустила руку ей на плечо.

— Когда ты встретишь молодого человека, которого полюбишь, все будет совершенно по-другому. У многих девушек есть свои секреты, как заставить мужчину возбудиться, чтобы все поскорее закончилось. Они с готовностью поделятся ими с тобой. Но уверяю, что так больно, как в первый раз, тебе уже не будет.

На глазах у Бэлль выступили слезы: она почувствовала, что эта француженка по-настоящему волнуется за нее.

— Я так скучаю по маме и по Мог, которая раньше за мной ухаживала, — призналась девочка. — Они, должно быть, очень волнуются за меня. Может, ты поможешь мне сбежать?

На лице Лизетт появилось страдальческое выражение.

— Я хотела бы набраться храбрости и помочь тебе, но тогда они возьмутся за моего Жан-Пьера. Одинокой матери нельзя рисковать, — ответила она. — Но послушай меня, Бэлль, даже если бы тебе удалось бежать, без денег ты домой не доберешься. И еще неизвестно, кого ты встретишь на своем пути, может, людей, которые еще хуже, чем эти.

Бэлль была далеко не глупа и по собственному горькому опыту знала, что любому, кто отважится помочь ей бежать, несдобровать. Было абсолютно понятно то, что Лизетт боялась за жизнь своего сына. К тому же Бэлль понимала: даже если она найдет дорогу к побережью, она не сможет без денег пересечь Ла-Манш.

— Ладно, — ответила девочка со слабой, печальной улыбкой. — Ты была так добра ко мне, и я не хотела бы навлечь беду на твою голову. Но почему меня увозят в Америку? Это так далеко!

Лизетт пожала плечами.

— Не знаю. Возможно, англичанки там в большой цене. Но ты будешь среди людей, которые говорят на твоем родном языке — и это хорошо.

Бэлль кивнула.

— Если ты не станешь унывать, будешь сама доброта и кротость с окружающими, ты обязательно найдешь их слабые стороны и воспользуешься ими в своих целях, — добавила Лизетт.

Девочка вспомнила, как Мог утверждала, что Энни способна нащупать у человека слабые места, а потом сыграть на них. Тогда она не совсем поняла эти слова, но сейчас они приобрели для нее новый смысл.

— Меня отправляет в Америку мадам Сондхайм?

— Нет, — покачала головой Лизетт. — Она продала тебя, когда ты заболела. Мадам Сондхайм заработала уже достаточно денег, и у нее не было ни малейшего желания держать тебя у себя в борделе.