Веселые истории про Антона Ильича (сборник) - Сергей и Дина Волсини

Наутро укусы на лице Антона Ильича распухли, щека покраснела. Вид у него был мрачный и ясно говорил, что шутить он сегодня не намерен. Быть может, поэтому официант, которому Антон Ильич сделал заказ, как всегда, уточнив три своих пожелания, на этот раз выполнил все три пункта. Настроение у Антона Ильича сразу поднялось.

Как обычно, он занимал место за длинным столом на шесть персон, стоящим обособленно, внутри изящной беседки. Перед ним стелился океан, шумный и полноводный. Начался дождь. Отдыхающие, хватая вещи, побежали под навес, и на пляже никого не осталось. Официант прибежал к Антону Ильичу, прикрывая свой поднос вторым, от дождя, подал кофе и забрал грязную посуду. Антон Ильич остался один. Он смотрел, как дождь стеной опускался на океан и на водной глади плясали тысячи веселых фонтанчиков, искрящихся в лучах солнца. От капель дождя его надежно укрывала беседка, и Антон Ильич, сухой, сытый и вполне удовлетворенный отпуском, наслаждался последними минутами пребывания здесь.

Казалось, провожать Антона Ильича вышел весь персонал отеля. То ли убедиться, что придирчивый гость наконец-то уезжает, то ли просто из любопытства, то ли потому что в холл вышел сам управляющий. Он широко раскинул обе руки, собираясь обнять на прощанье дорогого гостя. Антон Ильич сгреб его в охапку, прижал к себе и дружески похлопал по спине, приговаривая:

– Ну уважил, брат, уважил. Спасибо. Спасибо, говорю! Thank you!

А сам подумал, не помять бы его опять нечаянно. Хлипкий все-таки народ эти балийцы.

– Приезжай еще, – говорил тот по-английски.

– Непременно приеду! А как же? Теперь только сюда! Только к вам!

Гости отеля перешептывались между собой, гадая, кого это провожают с такими почестями?

На выходе Антон Ильич шутя выхватил у балийца деревянный молоток, обитый тканью, которым тот ударял в гонг, приветствуя гостей, и, молодецки размахнувшись, жахнул что было мочи. Звук от удара эхом разнесся по округе. Балийцы замерли: никому из чужеземцев до сих пор не дозволялось прикасаться к священному инструменту. Однако управляющий улыбался, как ни в чем ни бывало, и им ничего не оставалось, как делать то же. Сложив руки, они кланялись Антону Ильичу, и в их глазах читался вопрос, мол, какой еще фортель выкинет этот русский мистер?

Управляющий дал знак, вещи Антона Ильича подхватили, и вся кавалькада двинулась к автомобилю. Когда машина тронулась, провожающие гурьбой стояли у дверей и махали руками на прощанье, пока она не скрылась из виду. За ней с лаем бежали собаки.

В субботу Антон Ильич надел костюм и нарядную розовую рубашку в тонкую полоску с двухцветным воротничком и синими перламутровыми пуговицами в тон. Костюм сидел на нем свободнее, чем обычно, все-таки Антон Ильич заметно убавил в весе, а рубашка подчеркивала загорелый цвет лица. Он выглядел постройневшим и отдохнувшим и чувствовал себя также. По дороге он купил большой бело-розовый букет из лилий, роз и альстромерий и вложил в него продававшуюся тут же, на кассе, маленькую открытку без подписи с изображением двух воркующих голубков.

За окном было пасмурно и по-январски морозно. Деревья стояли неподвижно, машин на дорогах было мало, шел редкий снег. А в кабинете Геннадия Петровича было тепло. По комнате разливался яркий свет, то ли от ламп, то ли от самого Антона Ильича, сияющего и вдохновленного.

Сколько долгих дней готовился он к этой встрече! Подбирал слова, выверял каждую фразу. Он не хотел банальностей. И не хотел обидеть девушку. Ему хотелось донести до нее всю глубину своих чувств, зародившихся неожиданно для него самого и нарастающих с каждым днем. Подумать только, целых четыре месяца оказалось недостаточным, чтобы понять, что он влюблен! И только его отъезд расставил все по местам. Лишь находясь вдали от Сашеньки, Антон Ильич стал остро ощущать, что сердце его истосковалось по любви. Он сетовал, что прозрел так поздно и что зря потратил столько времени впустую, и в то же время не мог корить себя излишне. Ведь теперь, когда для него вот-вот откроются новые перспективы и начнется новая жизнь, предвкушение этого сладостного момента было таким волнительным и приятным, что Антон Ильич более не сокрушался и ни о чем не жалел. Разлука с Сашенькой закончится с минуты на минуту и для них начнется совсем другая жизнь.

В коридоре послышались шаги. Сердце у Антона Ильича в волнении затрепетало. Он привстал с кресла. Решив, что рано, сел обратно. Провел руками по волосам. Поправил воротник рубашки. Дверь открылась. На пороге появилась Александра.

Антон Ильич снова встал и, не скрывая радости, сделал несколько шагов ей навстречу. Александра даже не взглянула на него. Бросив сумочку на стул, она резкими движениями расстегивала шубу отвернув лицо от Антона Ильича. Он хотел помочь и галантно прикоснулся было к меху, но Александра не позволила. Она скинула с себя шубу торопливо выдергивая руки из рукавов, будто куда-то спешила.

– Где вы были? – резко произнесла она, направляясь к своему месту.

– Я? – Антон Ильич развел руками.

– Вы, вы! Вы должны были приехать неделю назад.

– Да, но…

– Но не приехал. Или приехал? – она строго посмотрела на Антона Ильича.

– Позвольте, Са-а… Александра, я только что вернулся, я же вам написал.

– И куда вы пропали?

– Как куда… Я был в отпуске, я же вам говорил…

– В отпуске! – взвизгнула Александра и вскочила из-за стола, едва только усевшись. – И как отпуск?

– Прекрасно…

– Прекрасно? Значит, прекрасно, да? – голос ее дрожал. Она взмахнула руками и, словно не зная, куда себя деть, опустилась обратно на стул.

– Нуда…

– Море, солнце, да?

– Да…

– Пляж, да? Что там у вас еще? Ну, говорите! Мне очень интересно! Говорите! Не стесняйтесь!

Антона Ильича внезапно пронзила догадка. Она ревнует! Так вот откуда этот нервный голос и этот обиженный взгляд. Он с облегчением выдохнул. До сих пор он так и стоял, замерев от неожиданности у двери. Теперь же успокоился, тронулся к столу, занял свое кресло, улыбка вернулась на его лицо, и он как можно мягче произнес, ласково глядя ей в глаза:

– Я клянусь вам, что был там один.

Раздался грохот, и Антон Ильич отпрянул назад. Александра ударила по столу так, что все на нем зазвенело. Она снова вскочила на ноги и громко завизжала, переходя на крик:

– Да какая мне разница? Один он был! Вот так счастье! Молодец! Поздравляю! Я тоже, между прочим, была одна! Совершенно одна! Как дура! Как полная дура! Все разъехались! У всех нормальных людей праздники! Отпуска! Все на море! На солнце! Одна я тут сижу!

Она схватила со стола стакан с письменными принадлежностями и что есть сил бросила об пол. По комнате разлетелись ручки и карандаши, стакан вдребезги разбился. Александра, перешагивая через осколки острыми шпильками сапог, ринулась к двери, схватила шубу и выбежала вон.