Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина

родственной поддержки. Ну, тут Шекспир, положим, хватил лишку. Во-первых, по датам не сходится, но это бог с ним, главное, что не сходится по логике. Герцог Норфолк, отец графа Серри, является лицом куда более авторитетным и могущественным, нежели его сынок, а он-то никуда не уезжал. Более того, он был в составе суда и зачитывал приговор Бекингему. И даже он ничем не смог помочь герцогу. А уж сын-то…

Дворяне уверены, что граф Серри непременно отомстит кардиналу за тестя, когда вернется из Ирландии. И вообще, давно замечено, что стоит кому-нибудь стать фаворитом короля – кардинал тут же находит этому человеку должность подальше от столицы. Убирает конкурентов. Герцога Бекингема население страны любит и жалеет, а кардинала ненавидит. «Да провались он! – общее желанье!»

Входит Бекингем, возвращающийся из суда. Перед ним стража с секирами, обращенными в его сторону; стража с алебардами – по обе стороны от него. За ним – сэр Томас Ловел, сэр Никлас Вокс, сэр Уильям Сендс и народ.

Мы уже знаем всех, кроме Никласа Вокса. На самом деле он – Николас Вокс, барон, родившийся в 1460 году и воспитывавшийся в доме Маргарет Бофор, матери Генриха Тюдора, будущего короля Генриха Седьмого. Участвовал под началом Генриха в победоносной битве при Босуорте, верно служил королю, а потом и его сыну Генриху Восьмому. Когда Бекингема обвинили в измене, под подозрение попал и Вокс, но доказательств не нашли, и сэра Николаса даже включили в комиссию, рассматривавшую дело опального герцога.

Бекингем обращается с речью к тем, кто пришел проводить его в путь до тюрьмы и эшафота. Он благодарит всех за сочувствие и клянется в своей невиновности. К судьям у герцога нет претензий, они всего лишь опирались на улики, которые были им предоставлены. А вот тем, кто организовал эти улики и тем самым обеспечил смертный приговор, он ничего хорошего не желает.

Томас Ловел просит Бекингема:

– Милорд, если я чем-то вас рассердил – простите.

– Конечно, я вас прощаю, – великодушно отвечает герцог. – Я всех прощаю! Меня в жизни не так уж много обижали, так что перед смертью мне не трудно со всеми примириться. В могилу я ухожу без черных чувств на сердце. Передавайте привет королю, я буду за него молиться, пока жив. Пусть он живет и правит долго и счастливо!

– Я вас провожу до реки, – говорит Ловел, – а там передам вас сэру Никласу Воксу, который уже будет с вами до самого конца.

«Провожу до реки» означает, что Бекингема доставят по Темзе в Тауэр, где во внутреннем дворе обычно строили эшафоты и проводили казни. В Тауэр вели водные ворота, туда можно было добраться только по воде на лодке или барке.

Вокс отдает команды лодочникам:

– Эй вы, там! Готовы? Герцог уже подходит! Украсьте лодку так, как подобает его особе.

– Не нужно, сэр Никлас, – говорит Бекингем. – Это выглядит как насмешка в моих нынешних обстоятельствах. Еще совсем недавно я был герцогом и лордом-констеблем Англии, а теперь я просто Эдвард Бун.

Эдвард Бун? Почему? Да все несложно. Когда-то очень-очень давно пятый, самый младший сын Эдуарда Третьего, Томас Вудсток, герцог Глостер, женился на Элеоноре Бун (Богун). Вы же не забыли о королевском происхождении Бекингема? А сестричка Элеоноры, Мария, вышла замуж за Генриха Болингброка, который потом выгнал противного Ричарда Второго и сам стал королем Генрихом Четвертым. То есть Бун – фамилия, крепко-накрепко связанная с королевской кровью. И слова Бекингема, адресованные присутствующим, можно перевести как «я иду на смерть не потому, что сделал что-то неправильное, исполняя свои должностные обязанности при дворе, а исключительно потому, что во мне течет кровь королей и я являюсь наследником престола, опасным для правящего монарха».

– Мой отец, славный Генри Стаффорд, помог когда-то Генриху Тюдору в его борьбе с Ричардом Третьим и был за это казнен, – продолжает между тем Бекингем. – Генрих Седьмой его оплакал, воздал почести и вернул мне все, что конфисковал Ричард. А теперь сын того Генриха снова отнимает у меня все: и честь, и имя, и жизнь. Мне повезло больше, чем отцу, у меня хотя бы были достойные судьи, а отца казнили вообще без всякого суда. Но судьба у нас одна: мы расстаемся с жизнью из-за того, что нас предали слуги, которых мы очень любили, которым доверяли. Вот вам мой последний совет: щедро дарите людям свою любовь, но не доверяйте им. Ваши друзья, которым вы открываете сердце, отвернутся от вас при первом же намеке на то, что у вас проблемы, а если все-таки окажутся рядом, то не для того, чтобы вас поддержать, а чтобы окончательно потопить. Молитесь за меня! Прощайте! Да простит меня Господь!

Бекингем и провожающие его уходят.

Уже знакомые нам дворяне снова вступают в беседу. Теперь они не только сожалеют о безвременной гибели герцога, но и обсуждают еще более серьезную беду, нависшую над Англией: развод Генриха с Екатериной Арагонской.

Первый дворянин сначала не верит:

– Да это же просто слухи! Да, об этом поговаривали, но король узнал о глупых беспочвенных сплетнях, разъярился и велел лорд-мэру принять меры, чтобы прекратить это безобразие.

– Были слухи – стало правдой, – отвечает Второй дворянин. – Все считают, что король решил рискнуть. Видать, кто-то, может, кардинал, может, кто другой, дал королю понять, что шанс есть и можно попробовать. Вот и кардинал Кампейус приехал из Рима наверняка по этому вопросу.

Ну здрасьте! Бекингема только-только на казнь повели, это май 1521 года, а уже и кардинал явился обсудить развод? На самом деле Лоренцо Кампеджо (Кампейус) был прислан папой Климентом Седьмым в октябре 1528 года. Приехал он и в самом деле для того, чтобы порешать проблемы с королевским разводом, но о самом разводе Генрих Восьмой начал подумывать только за год до того, в 1527 году, когда разгорелся его страстный роман с Анной Болейн.

В общем, собеседники сходятся во мнении, что «это все устроил кардинал» в отместку императору Карлу. Оба дворянина считают, что камнем преткновения стало назначение Вулси архиепископом в Толедо: якобы Карл сперва пообещал кардиналу поддержку, а потом кинул его, и теперь Вулси пытается отыграться на королеве Екатерине, которая, как вы помните, приходится императору Священной Римской империи родной теткой. Мы не знаем точно, на что именно так разобиделся Вулси, на пролет с Толедо или еще на что (он ведь хотел стать Папой Римским, и у Карла были все возможности это устроить), но то, что отношения с императором у него были крайне напряженными, – исторический факт.

Оба