Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина

я им не верю». Я хорошо знаю Вулси, он мне не страшен. Пусть Папа им занимается, это по его части.

– Пойдемте к королю, попробуем отвлечь его от грустных мыслей, – предлагает Норфолк. – Милорд камергер, вы с нами?

– Извините, меня король послал с поручением, так что побегу выполнять. Удачи вам!

Лорд-камергер уходит. Отдергивается занавес, за которым в задумчивости сидит король Генрих; он читает.

Генрих Восьмой и герцог Норфолк

Сеффолк замечает, что король расстроен и мрачен. Генрих не видит вошедших и окликает:

– Кто там еще?

– Дай бог, чтоб он не был в гневе, – осторожно шепчет Норфолк.

– Я спрашиваю, кто там?! – повторяет король сердито и громко. – Как вы смеете вламываться ко мне и мешать думать? Я, по-вашему, кто?

– Вы – король, который настолько милосерден, что легко простит невольные обиды, – выходит из положения Норфолк. – Мы вас осмелились побеспокоить по очень важному государственному делу.

– Много себе позволяете! Осмелели! Вон отсюда! – бушует Генрих. – Вы что же думаете, я сейчас начну заниматься вашими пустяками? У меня есть приемные часы, вот тогда и приходите.

Входят кардиналы Вулси и Кампейус.

И Генриха как подменили!

Кто там? Мой добрый кардинал. О Вулси!

Ты совести больной успокоенье.

Бальзам для короля!

И обращаясь к Кампейусу, папскому легату, произносит:

– Добро пожаловать к нам в королевство, почтенный сэр! И я, и вся страна сейчас к вашим услугам. Милорд Вулси, прошу вас позаботиться о том, чтобы кардиналу Кампейусу было предоставлено все, что он пожелает.

– Все будет сделано, – отвечает Вулси. – Только попрошу вас уделить нам хотя бы час для беседы.

Генрих вспоминает, что тут топчутся Норфолк и Сеффолк. Надо бы их убрать отсюда, чтобы не мешали беседе с кардиналами, которая в данный момент для короля важнее всего на свете.

– Я сейчас занят, – говорит он своим лордам, – ступайте.

Герцоги уходят, по пути обмениваясь впечатлениями о поведении Вулси: кардинал не продемонстрировал своей обычной надменности, но все равно так дальше продолжаться не может.

– Я все-таки рискну пойти против него, – говорит Норфолк.

– Я с вами, – обещает Сеффолк.

Норфолк и Сеффолк уходят.

Вулси заводит хвалебную песнь мудрости короля:

– Вы, государь, всем подали пример, когда приняли решение передать свои сомнения на суд церкви. Кто теперь посмеет клеветать на вас? Если церковный суд признает ваши желания справедливыми, то даже испанцы не смогут ни слова против сказать. Рим – источник истины, если Рим одобрил, значит, все правильно. Поэтому сюда и прислали достойного ученого судью кардинала Кампейуса.

– Вот именно такой человек мне и нужен! – с надеждой восклицает Генрих. – Благодарю за это святой конклав.

Кампейус отвечает взаимным комплиментом, вручает королю свои документы, подтверждающие полномочия, и говорит, что в Риме принято решение назначить кардинала Вулси быть судьей в этом деле вместе с ним, Кампейусом. Король вполне доволен таким выбором. Еще бы ему не быть довольным! Ведь идея развода принадлежит самому Вулси, он за нее и порадеет.

– Нужно поставить в известность королеву, – озабоченно говорит король. – Где Гардинер?

Генрих Восьмой и кардинал Вулси

Вот и еще одно новое имя. Стивен Гардинер – секретарь Вулси, такой же «худородный», как и сам кардинал: сын суконщика, проявивший блестящие способности во время обучения в семинарии, замеченный кардиналом и приближенный к нему. Гардинер сделал великолепную карьеру, отлично проявил себя в переговорах с Папой по поводу королевского развода и стал в итоге секретарем самого Генриха Восьмого. Засада, однако, снова в датах: секретарем Вулси этот человек был с 1525-го по 1529 год, а с 1529 года он уже работал на Генриха, поскольку сам Вулси попал в опалу, был отправлен в изгнание, затем предан суду, а штат кардинала был распущен. Судя по дальнейшим репликам короля, Гардинер уже «продвинулся» поближе к монарху, но Вулси-то пока еще при полной власти! Опять ничего не понятно.

Вулси теперь играет роль доброго защитника королевы Екатерины:

– Уверен, государь, что вы не откажете королеве в праве взять себе ученых адвокатов, вы же так ее любите!

– Конечно, мы ей выделим самых лучших защитников! Самому выдающемуся от меня будет награда, – обещает Генрих. – Как же иначе? Любезный кардинал, пожалуйста, пришлите сюда Гардинера. Мой новый секретарь – умелый парень.

Значит, и вправду переход к новому хозяину уже состоялся, но недавно, если верить слову «новый».

Вулси уходит и тотчас же возвращается с Гардинером.

Кардинал тихо напутствует своего бывшего сотрудника:

– Ну, с богом. Желаю вам успеха. Отныне вы – лицо, приближенное к королю.

– Но я всегда жду ваших указаний, – так же тихо отвечает Гардинер. – Я не забыл, сколько вы для меня сделали.

Генрих подзывает Гардинера и прохаживается с ним по залу. Они вполголоса о чем-то беседуют, но о чем именно – неизвестно. Между тем Кампейус заводит с Вулси разговор о человеке, который был его секретарем до того, как на эту должность взяли Гардинера.

– Вашим секретарем раньше, до Гардинера, был, кажется, некий доктор Пейс? – спрашивает папский легат.

– Да.

– И как он, справлялся с работой?

– Вполне.

– На этот счет о вас, кардинал, ходят нехорошие разговоры.

– Неужели? – удивляется Вулси.

– Вот представьте себе. Говорят, вы ужасно завидовали его способностям и деловой репутации, поэтому старались, чтобы король как можно меньше с ним контактировал, боялись конкуренции в глазах монарха. И якобы он от горя сошел с ума и умер.

– Ну и пусть упокоится с миром. Пейс был ученым, но по-человечески глупым, а Гардинер мне в рот смотрит и делает, как я говорю. Был бы он другим – я бы его к королю так близко не подпустил. Запомните, любезный брат: ничтожные людишки не должны мешать нашему общему делу.

На самом деле Ричард Пейс, который служил секретарем кардинала Вулси до Гардинера, был в тот момент вполне себе жив и процветал, а умер он только в 1536 году, то есть почти через шесть лет после смерти самого Вулси.

Король и Гардинер закончили, наконец, свою приватную беседу, и Генрих громко произносит:

– Вот так и доложи королеве.

Гардинер уходит.

– Я думаю, заседания суда лучше всего проводить в Блекфрайерсе, – обращается король к кардиналам. – Вулси, позаботьтесь обо всем. Ах, если бы вы знали, господа, как тяжело мне расставаться с любимой супругой!

Но совесть, совесть! Как все это трудно!

Расстаться должен я теперь с женой!

Все уходят.