Я буду рисовать только тебя - Агата Санлайт

Горский даже не то чтобы оценил – он оценивал меня несколько минут. И непрерывно сглатывал. Сказать «Он раздевал меня взглядом» было бы все равно что не сказать ничего. Скорее он «пожирал меня взглядом». Заглатывал, не жуя.

Меня еще никогда так не рассматривали. При этом Горский запустил руки в карманы и выглядел так, словно наша встреча вот-вот закончится интимом. Губы яркие, на щеках румянца больше, чем у меня благодаря косметике. В глазах танцуют серебристые искорки. Шальные искорки. Возбужденные.

К концу пожирания меня взглядом Горский еще и перекатывался с носков на пятки. Будто то устремлялся на абордаж, а то себя вовремя одергивал.

Мне понравилось. Ну правда! Давненько мужчина так откровенно на меня не пялился и не выражал свои потаенные желания. С одной стороны, откровенно, с другой без лишних действий или слов. Он буквально излучал этот первобытный, ненасытный голод по моему телу и одновременно совсем не домогался.

…Как ни поразительно, но драка меня впечатлила.

Наверное, так чувствуют себя женщины, что приходят на бои без правил.

Ну правда. Квинтэссенция мужественности. Эдакий ядерный взрыв самцовости.

При этом в отличие от настоящих боев без правил, тут никого не забивали до нокаута или еще чего похуже. И это также меня привлекло.

– Сам участвовал? – подначивала я Горского, который наблюдал за моей реакцией. – Или слабо?

– Участвовал. Сейчас бы тоже не помешало.

– Хотите меня впечатлить?

– Хочу сбросить гормоны после того как ты меня впечатлила.

Мы все время плавали между «ты» и «вы» и оба это замечали. Казалось, то общались как работодатель с работником, а то как мужчина с женщиной. И обращение это всякий раз отражало, даже если мы сами того не хотели.

Словно срабатывал какой-то рубильник.

Причем на чисто интуитивном уровне. Кажется, ни один из нас это не контролировал.

– И кто победил?

– Когда?

– Ну, когда ты тоже дрался…

– Тебя здесь не было. Значит, я был в числе победителей.

– Э-э-э… Я мешаю победить? Приношу несчастья?

– Я все время отвлекался бы на тебя.

– Даже, когда мог получить по морде?

– Да.

Последнее признание с придыханием, с хрипотцой в голосе заставило меня ненадолго смутиться, замолкнуть.

А затем Горский вдруг затронул такую тему, что смущаться можно было уже в каждой реплике.

– Ты более уместна в моей студии художника.

– Как зритель или натурщица?

– И так и так.

– Голая?

Не знаю даже, зачем это спросила. Просто что-то подначивало. Меня буквально несло. Не остановить.

Горский прокашлялся, переступил с ноги на ногу.

– Можно и так. Правда, в этом случае я не могу гарантировать… что не стану домогаться…

– Я же муза…

– Это не мешает.

Я обернулась к спутнику. Даже в полутьме зала я видела, как сверкают его глаза. Как лампочки. Горский облизал губы, одернул брюки.

– Это естественно, – вдруг добавил он. – Восхищение женщиной и желание – всегда идут рука об руку.

– Так вот что значит иметь музу…

Я пошутила на грани фола. Немного пошло и не совсем уместно. Но Горский почему-то всерьез кивнул и развел руками.

– Да…

На некоторое время мы замолчали. Потому что предыдущий словесный флирт дошел до какой-то точки, черты, за которой… Не знаю… отношения? Секс?

Я была к этому не готова. И Горский тонко все это прочувствовал. Во всяком случае, мне хотелось так себе все объяснять.

И, наверное, мы еще долго простояли бы так. Молча. Не глядя друг на друга. Делая вид, что жутко увлечены тем как мужчины в футболках в сеточку и штанах на размер больше друг друга месят. Однако бои прекратились и вдруг грянуло танго.

Горский подхватил меня за талию и за руку. Ничего сказать не успела, как мы уже летели по танцполу, выполняя сложные па.

Не скажу, что Влад танцевал очень умело, или профессионально. Но определенно азы танго он хорошо знал. И вел уверенно, я бы сказала – властно. И я впервые поняла, что в этом женщинам так нравится. Сила, твердость мужчины. Он как будто прямо заявлял «ты моя» и шел к своей цели, не видя препятствий.

Это пьянило. Хотя я всегда посмеивалась над героинями романов, которые падали в объятия «властных пластилинов» и прочих властных мужчин, которые им встречались.

Мне всегда казалось, что я люблю контролировать отношения. Вести по очереди, если можно так выразиться.

Теперь же, как выяснилось, мне больше нравилось, когда ведет именно мужчина. Но ненавязчиво. Мягко задавая направление, ритм. Прислушиваясь к моему ответу.

С одной стороны, я вроде бы свободна, а с другой, чтобы оставаться в танце, вынуждена принимать игру Горского.

Было восхитительно. Правда.

А потом и вовсе началось безумие.

Горский осмелел и принялся делать поддержки. Подкидывать меня, ронять, ловить. И я только задыхалась от ужаса и восторга. Впервые в жизни я так ощущала себя во время танца. Будто все, что испытывал ко мне Влад он выразил именно так. Здесь, на танцплощадке, где это было естественным и ничего никому из нас не стоило. Не стоило ни сердца, ни самолюбия.

Этот язык движений, поворотов и поддержек позволял сказать Горскому все и при этом не сказать ничего.

Когда-то я думала, что это только подростки робко подходят к отношениям. А взрослые, состоявшиеся люди идут напрямик. Без экивоков и всяких условностей. Держаться за руки, танцевать до упаду, чтобы прижать женщину и дать ей понять, как к ней относишься – это для юнцов. Которые любовного пороха не нюхали.

И лишь со временем я поняла, что все с точностью до наоборот.

С одной стороны – да, мы ветераны любовного фронта уже многое знаем. Умеем. Видим и даже предвидим. Нам легче заметить – насколько мы нравимся. Нам проще начать общение. Но тогда, когда от этого не зависит в нашей судьбе многое.

Легкий флирт с последствиями в горизонтальной плоскости – то, в чем взрослые дадут молодежи сто очков вперед. Но совсем другое дело – когда речь о чувствах. Взрослые, уже знающие что такое отказ, когда ты жаждешь чьего-то внимания, любви, как бы романтично это ни прозвучало, не спешат открывать свое сердце. Делают маленькие шажки. Заявляют о намерениях чем-то ненавязчивым. Как то же ненавязчивое касание рук или встреча коленок под столом.

Это ведь ни к чему не обязывает. И если ладонь отнимут, не бьет под дых самолюбию так, как откровенный ответ «Вы мне не интересны». Этот жест можно посчитать жестом стыдливости, объяснить для себя тем, что еще рано. Это еще не прямой, откровенный отказ. Но возможность пойти на попятную и сделать вид, что ничего «такого» не хотел и не планировал. Так, «прощупывал почву». Возможно, вообще чисто из спортивного интереса.