Призраки не лгут - Ларс Кеплер

Элин вспомнила, что Джек перестал спать с тей сразу после того, как Викки исчезла из их жизни. Она тогда не поняла, что он больше не хочет ее. Думала, что все дело в стрессе, в том, что они слишком мало времени проводят вместе, в усталости. Поэтому она мобилизовалась. Наряжалась, устраивала романтические ужины, моменты наедине.

Но Джек больше не замечал ее.

Однажды ночью он вернулся домой, увидел ее, лежащую в халатике телесного цвета, и сказал, что больше не любит ее.

Что хочет развестись, что он встретил другую женщину.

— Сейчас прольешь, — предостерег Нассим.

— Боже, — шепнула она, и в тот же миг виски выплеснулось на платье.

— Ничего страшного.

Нассим взял льняную салфетку, опустился на колени и осторожно прижал салфетку к пятну, другой рукой обняв Элин за талию.

— Мне надо переодеться. — Она встала, с трудом удержавшись на ногах.

От вина, валиума и виски шумело и как будто постукивало в голове.

Нассим поддерживал ее, когда они шли через салоны. Элин, чувствуя себя слабой и утомленной, склонилась к нему и поцеловала в шею. В прохладной спальне царил полумрак, только у прикроватного столика горел торшер под кремовым абажуром.

— Мне надо прилечь.

Элин ничего не сказала, когда Нассим уложил ее на кровать и медленно снял с нее туфли, тихо проговорив:

— Давай помогу.

Элин притворилась более пьяной, чем была, и лежала неподвижно, как бы не замечая, что Нассим дрожащими руками расстегивает на ней платье.

Слушая его тяжелое дыхание, Элин гадала, решится ли он дотронуться до нее, воспользоваться ее опьянением.

Она неподвижно лежала в своих золотистых трусах и смотрела на него сквозь колышущийся туман, а потом закрыла глаза.

Нассим что-то пробормотал, и она почувствовала, как его ледяные от волнения пальцы стягивают с нее трусы.

Когда он разделся, Элин взглянула на него из-под полуприкрытых век. У Нассима было дочерна загорелое тело, словно у работающего в поле крестьянина. Стройный, как мальчик, на плече серая татуировка — око Гора.

Сердце забилось сильнее, когда Нассим, пробормотав что-то, лег рядом с ней. Следовало бы остановить его, но Элин льстило его вожделение. Она подумала, что не пустит его в себя — просто позволит ему посмотреть, помастурбировать, как мальчишке.

Элин старалась сосредоточиться на происходящем, наслаждаться моментом. Нассим, часто дыша, раздвинул ей ноги, и она решила: будь что будет.

Влагалище Элин увлажнилось, стало скользким, но она все еще не до конца понимала, что происходит. Нассим лег на нее, и она почувствовала, как его пенис, горячий и твердый, упирается ей в лобок. Элин медленно отползла в сторону и сдвинула ноги.

Она открыла глаза, встретила его испуганный взгляд и снова закрыла глаза.

Осторожно, словно чтобы не разбудить ее, Нассим снова развел ей бедра. Она улыбнулась про себя, разрешая ему рассмотреть свое тело, ощутила его снова на себе, и вдруг он просто скользнул в нее.

Элин тихо застонала, чувствуя, как гулко бьется его сердце.

Нассим начал, задыхаясь, толкаться в нее.

Элин замутило. Ей хотелось бы ощутить желание, но Нассим слишком торопился, он толкался все быстрее и слишком жестко. Волна одиночества накрыла Элин, всякое возбуждение прошло. Она лежала неподвижно, пока Нассим не кончил.

— Прости, прости, — прошептал он и принялся собирать свои вещи. — Я думал, ты хочешь…

Я тоже, подумала Элин, но сказать этого вслух не смогла. Она слышала, как Нассим быстро, молча одевался, и надеялась, что он просто уйдет. Ей хотелось встать и вымыться, а потом, пока не уснет, молиться богу — о том, чтобы Викки была жива.

Йона стоял у перил плотины, скользя взглядом по высокой бетонной стене. Внизу, в двадцати метрах, из трех водосливов с шумом вырывалась вода. Ниже люков бетонная стена изгибалась, словно гигантская ледяная горка. Невероятное количество воды бурлило у стены и, пенясь, уносилось, по каменистому ложу реки.

Рука все еще на перевязи, пиджак переброшен через плечо. Комиссар перегнулся через перила, глядя на реку и думая о машине с двумя детьми под проливным дождем. Вот машина врезалась в светофор возле Бьелльсты — так что вылетели стекла. Викки пристегнута ремнем безопасности, но ее швыряет вбок, головой об окно. Салон машины моментально наполняется осколками стекла, внутрь льется ледяной дождь.

Потом настает тишина, несколько пустых секунд.

Мальчик кричит от страха. Викки, дрожа, выходит из машины, с одежды сыплются осколки; девочка открывает заднюю дверцу, отстегивает кресло и осматривает малыша — не ранен ли он, а потом пытается успокоить его. Надо ехать дальше.

Может, она собиралась ехать через мост, но увидела синюю полицейскую мигалку на той стороне реки. Викки в панике сворачивает с дороги, не справляется с управлением, и машина влетает в воду. От резкого торможения Викки ударяется лицом о руль и теряет сознание.

Когда машина оказалась в воде, оба, вероятно, были уже без сознания. Течение подхватило безжизненные тела, мягко и спокойно вынесло их через открытые окна и потащило дальше по каменистому дну.

Комиссар достал телефон и позвонил Карлосу Элиассону. Водолаз из Службы безопасности уже стоял возле мостков. Синий гидрокостюм натянулся на спине, руки проверяют клапаны.

— Карлос, — ответил шеф.

— Сусанна Эст хочет закрыть предварительное расследование. Но я еще не закончил.

— Обычная проблема. Но убийца погибла… и, к сожалению, у прокуратуры нет экономического обоснования для продолжения дела.

— Мы еще не нашли тела.

Комиссар слышал, как Карлос что-то пробормотал, а потом его прервал приступ кашля. Йона дождался, когда Карлос выпьет воды. Когда нашли детское кресло, комиссар как раз разбирался с прошлым Викки. Искал кого-нибудь, кому она доверяла, кто знал бы, куда она могла направиться.

— Прежде чем тела найдут, может пройти не одна неделя, — просипел Карлос и снова кашлянул.

— Но я еще не закончил, — настаивал Йона.

— Опять ты за свое! — возопил Карлос.

— Я должен…

— Это дело ведешь не ты, — перебил шеф.

Йона посмотрел вниз. Черное бревно, которое принесло течением, с глухим гулом ударилось о плотину.

— Да ну, — усмехнулся комиссар.

— Йона, — вздохнул Карлос.

— Технически все указывает на Викки, но нет ни одного свидетеля, и она не попадала под суд.

— Мертвых не судят. — У шефа в трубке был усталый голос.

Йона подумал о девочке, об отсутствии мотива, о том, что она спала в своей постели после двух жестоких убийств. Нолен утверждал, что она убила Элисабет молотком, а Миранду почему-то — камнем.