Путешествие за смертью. Книга 1. Могильщик из Таллина - Иван Любенко

Ардашев повернулся к кантору и сказал:

— Ваша вина в предумышленном смертоубийстве дипломата Минора будет доказана прямой уликой — частью сапожного деревянного гвоздика, найденного в угнанном «Ситроене», которая образует единое целое со второй его частью вместе со второй частью, оставшейся в вашем каблуке. Причастность к убийству Тайво Линна поможет доказать графологическая экспертиза вашего почерка и текста карандашной записки, найденной в кармане покойного слесаря. Третье смертоубийство, совершённое в этом храме, тоже имеет доказательство. Им являются порезы на пальцах левой руки, которые вы так усердно пытаетесь от нас прятать. Их вы получили от новой тетивы, установленной на арбалете, потому что старая пришла в негодность. Натягивая её, вы и поранили внутреннюю часть пальцев. Вероятно, вам было невдомёк, что для этой цели в Средние века пользовались специальным механизмом, или рукавицей из грубой кожи. Но есть и косвенные доказательства вашей вины. Например, как следует из сведений в протоколе вашего допроса в качестве свидетеля, на недавней войне вы служили во фронтовой разведке — об этом вы написали с особой гордостью — и, видимо, ещё там научились владеть переделанным штыком трёхлинейки. Из того же протокола известно, что в настоящий момент вы работаете в автомобильном гараже порта и, вероятно, управляете мотором. А с музыкой вы дружите с детства. С того времени, когда начали петь в церковном хоре. В довершение ко всему, полагаю, что второй ключ от склепа, попавший вам по наследству, находится у вас.

— Ключ! Отдайте ключ! — велел инспектор хористу. — В противном случае, я прикажу вас обыскать.

Арво — долговязый молодой человек с орлиным носом, — безропотно передав полицейскому длинный ключ, проговорил:

— Власти Эстонии должны быть мне благодарны за сохранение золотого алтаря братства Черноголовых.

Кантор поднялся и, оглядев окружающих гордым взглядом, продолжил:

— Да, я потомок погибшего Герта Витте. Так случилось, что мои предки переехали в Швецию и только моя мать, после смерти отца, вернулась в Эстонию. Перед самой смертью она показала мне этот склеп. Я воспитывался в доме призрения малолетних детей при этой церкви. Потом окончил Петровское реальное училище, что у Михайловских ворот. Там меня научили латыни. Когда началась война, меня отправили на фронт. Вернувшись, я снова стал петь в хоре церкви Святого Олафа. Здесь я и познакомился с органистом Карлом Бартелсеном. Он-то мне и поведал о существовании долговой расписки. Я уговаривал Карла простить долг моего предка, но он отказался, сказав, что для этого я должен кое-что для него сделать. Бартелсен поведал мне о замысле похить золотой алтарь Черноголовых и, с помощью русского дипломата Минора, переправить его в Стокгольм. За содействие в этом преступлении он пообещал мне не только оформить у нотариуса расписку о погашении мною долга за Герта Витте перед старейшиной гильдии Херменом Бартелсом, но и посулил вознаграждение, за которое я мог запросто купить подержанный автомобиль и осуществить свою мечту — работать таксистом. Я должен был прийти в дом Черноголовых и тайно сделать слепки с ключей от входной двери и от музейной комнаты, а потом отнести эти слепки прихожанину нашей церкви слесарю Тайво Линну для изготовления дубликатов. Получив их, мне предстояло выкрасть золотой алтарь и передать его органисту. Он познакомил меня с господином Минором, жившим в «Петербургской гостинице», который должен был вывезти золотой артефакт в Швецию и там его продать. Один раз я даже был у него в кабинете. Минор угощал меня водкой. Был уже назначен день, когда мне предстояло сделать слепки с ключей. Я всю ночь не спал. Переживал. Ведь участвуя в краже, я предавал память моего предка, погибшего много лет назад за свободу Эстонии. К утру я твёрдо решил помешать воровству. Сначала я не хотел никого убивать. Я думал, что, вырезав на стекле слово «mors», напугаю господина Минора, и тот откажется от контрабанды. Но не тут-то было. Русский дипломат был настойчив, и Бартелсен заставил меня, не откладывая, снять слепки ключей и отнести их слесарю. Я так и поступил, но в этот же день, угнав таксомотор и, выследив Минора, сбил его на Карловой улице.

— А что ж вы авто так далеко угнали? — не удержался от вопроса инспектор.

— Чтобы его подольше искали, — запросто ответил кантор.

— А ведь могли бы и сжечь, чтобы не оставить следов, — заметил частный сыщик.

— Да я хотел сначала, но потом пожалел таксиста. Я ведь и сам мечтал заниматься частным извозом, — признался злоумышленник.

— А из Фалля, каким образом вы добрались в Таллин? — поинтересовался Ардашев.

— До станции дошёл пешком, а там сел на поезд.

Инспектор, наполеоновским жестом руки, повелел:

— Продолжайте!

— На следующий день я забрал дубликаты и встретился с органистом. Он не очень-то переживал, что Минор погиб, потому что у него был знакомый таможенник, согласившийся за взятку «не заметить» ценность алтаря. Теперь Бартелсен намеревался сам отправиться в Швецию. Я понимал, что даже, если и откажусь участвовать в похищении алтаря, он украдёт его без меня. Чтобы этого не допустить, ночью я забрался в дом Черноголовых и проник в музейную комнату. Когда я увидел арбалет, в моей голове сразу созрел план расправы над алчным Бартелсеном. Там же я отыскал долговую расписку своего предка. С органистом я должен был встретиться вечером, но, как вы понимаете, встреча не состоялась. Арбалет выстрелил.

— Куда вы дели расписку о задолженности Герта Витте? — покручивая ус, осведомился Саар.

— Сжёг.

— Ну а слесаря зачем пришили? Его-то в чём вина? — продолжал допрос инспектор.

— Прочитав в газетах об убийстве Бартелсена и пропаже алтаря, он заявился в дом Черноголовых и, глядя на ключи, висевшие на стене в стеклянном ящичке, понял, что он изготавливал именно их дубликаты. Тайво Линн без труда отыскал меня и стал обвинять не только в краже алтаря, но и в убийстве органиста. Мастер шантажировал меня, требуя несуразно большую сумму за молчание. Я согласился. Он назначил встречу неподалёку от слесарной мастерской, у колодца. В нём он и остался. Жадность сгубила. Я приговорил его к смерти именем одиннадцатого воина.

Полицейский махнул рукой и бросил:

— Да перестаньте прикрываться именем героя! Вы преступник! Троих укокошили! Вам виселица светит. Орудие убийства в колодце?

— Да.

Инспектор бросил ботинки хориста на пол и сказал:

— У меня тут целая толпа свидетелей, которые под присягой подтвердят, что вы признали вину в краже и трёх убийствах. Обувайтесь и ведите нас в склеп. Показывайте, где алтарь Черноголовых.

— Может, хоть наручники снимите? Давят кисти, мочи нет, — пожаловался хорист.

— Ага, — усмехнулся инспектор, — дураков нет. Ищи потом зайца в степи.

Саар повернулся к помощнику и велел:

— Ослабь слегка супостату ручные кандалы, но, ни в коем случае, не снимай. А то, не ровен час, даст дёру этот фронтовой разведчик. Гоняйся потом за ним с собаками по лесам.