INFERNAL - Алексей Вилков

Верю тебе и жду…

Согласись, ты всегда считал меня странной, сумасбродной и немного с приветом. Скажу тебе честно: я всегда была не в себе, и кто-то другой всегда был во мне. Я не переносила внутренней пустоты. Необузданная матка требовала запретного наслаждения. Мои странности сложно переплюнуть, и ты принял меня такой, и я тебя не разочаровала. В мире много странного, каждый миг странен и каждый час… Я – всего лишь порождение своего времени. И в целом мире я не одна. Где-то есть моё продолжение, вторая сущность, и ты обязательно об этом узнаешь. Но не сейчас… Ещё рано… Момент пока не настал. Ты не серчай, дорогой, и прости глупую, никчёмную дурочку. Иногда мне грезилось, что я не достойна тебя, издеваюсь, вечно придумываю чумовые загадки, а ты только и делал, что разгадывал вечный кубик-рубик и выводил ребусы на чистую воду зазря. Главная и последняя загадка оставалась неразгаданной, и ты ничего не мог поделать.

Загадка ушла, а ты остался. Но всё ещё можешь приблизиться к ней. Выбор за тобой. Выбор будет правильный.

По обе стороны бытия твоя несравненная сладкая девочка Лиза…

Р.S.: Люблю и жду… Мой милый сладенький мальчик…

Сердце колотилось тысячами ударов и лишь чудом не вырывалось из груди.

Мало чего разобрав, читаю письмо повторно. Но скрытый смысл вновь уходит, прячась за буквы. Я стараюсь читать между строк, стараюсь вчитываться в каждую реплику, с трудом разбирая смысл. Эмоции захлёстывают, а сердце клокочет. Я покрылся испариной и подо мной целая лужа пота.

С третьей попытки многое начинает проясняться. И многое расставлялось по местам. В письме она открывалась и в том, в чём я был не уверен, и в том, в чём я её подозревал, но боялся себе признаться. Всё лежало на поверхности беспощадным печатным словом – шестнадцатый шрифт Times New Roman.

И многое становилось ясным, но одновременно возникали тысячи вопросов.

Лиза жила двойной жизнью. Как слепец, я не желал этого замечать. Лиза не давала повода, не давала даже намёка, но я просто старательно отводил взор и считал себя образцовым героем, мужем, любовником, семьянином, но Лиза обводила меня искусно, проделывая ювелирные ходы на моей территории. Она знала, что скоро умрёт?! Она знала точное время и место? И она знала, что я стану последним свидетелем её триумфа! Без сомнения, для неё это был триумф, и Лиза не собиралась прощаться, а продолжала жить. Письмо об этом недвусмысленно намекало. Хорошо, если в моих снах и думах, но если в реальности? Как она всё просчитала заранее?

Бог ей судья. Пусть она изменяла мне с первым встречным, и пусть я ей изменял или нет – неважно. Мёртвых не судят! Но Лиза жива! Я был уверен, и она подтверждала мои догадки. Случилось не простое самоубийство – ритуал, и я принял в нём непосредственное участие. Он имеет высший смысл, о котором Лиза не говорит, но оставляет мне пищу для размышлений, посылая скрытые сигналы, которые мне предстоит распознать.

Это чёртово кладбище! Лиза продумала всё заранее. Похоронить её – дело чести, и положить букет хризантем на могилу – тем более. Чёртово кладбище в Переделкино. Странный выбор, как и вся её жизнь… Выполнить завещание – обязательно. Придти на кладбище – обязательно вдвойне. Я бы и так пришёл, можно не просить, я бы ходил каждый день, но любимая против – это больно. Но её воля священна, и я выполню всё…

Будь что будет…

Отрываюсь от письма и возвращаюсь к нему опять. Прочитываю его, заучивая текст, как стихотворение. Помню почти каждое слово, начинаю интерпретировать её предложения. Повторяю интонации, смысл – всё, что хотела сообщить Лиза. Понимаю главное – она снова придумала мудрёный ребус и пытается заключить пари. Но что за пари? Ведь я предан ей безвозмездно, и она не резвилась бы в пустяшные игры. Я единственный, кто её понимал, хоть немного, хоть самую малость, и она ценит это и общается со мной после смерти.

Смерть ли? Нет! Это исключено.

Будет пари… Будет скорая встреча. Как тогда, на безымянном острове… И я снова принимаю её условия, заключая сделку со смертью…

Продаю душу дьяволу! Но что продавать? Когда сам успел обрести дьявольское обличие…

Утром я обзвонил городские морги.

В одном из них сообщили, что ночью под утро привезли труп молодой женщины со следами насильственной смерти. Труп не опознан, и требуется помощь любых лиц, знавших покойную. В данный момент труп находится на экспертизе. Причина смерти понятна, но пока забрать тело нельзя, а опознать требуется как можно скорее. Поблагодарив за ценную информацию, я повесил трубку. Хочешь, не хочешь, а предстоит выполнить волю усопшей.

К обеду я примчался в дежурившую на тот момент анатомку. Пахло падалью, сыростью и дерьмом. У входа стоял грузовик. Двое рабочих загружали в него тяжёлый гроб. Рядом стояли тётки в тёмных платках и чуть слышно ревели, причитая. Их успокаивал усатый увалень в кожаном пиджаке.

Я прошёл внутрь и представился. Внутри так же отвратительно, как и снаружи. Возможно, это и есть пресловутый трупный запах, когда в одном месте перемешиваются сотни покойников.

– Вы к кому? – спросил меня случайный санитар, расслаблявшийся без работы.

– Вы хотите сказать, за кем?

– Ха! – ловко сплюнул он под ноги.

На полу и в углах нахламлено и наплёвано, так что для санитара это было в порядке вещей.

– Я для опознания.

– Кого ищите?

– Молодую женщину. Рано утром её доставили. Самоубийство.

– Привозили похожую. Айда за мной?

Одетый в байковую фуфайку и задрипанное дырявое трико, санитар спустился по лестнице, увлекая меня за собой. Он распахнул ветхую лакированную дверь, похожую на затычку, и пропустил меня вперёд. Неожиданно я оказался в самом эпицентре событий. Это и есть секционный зал, где весь пол усыпан неподвижными телами.

От неожиданности приступил комок к горлу, и чуть не вырвало.

– Стрёмно? – спросил санитар.

– С непривычки.

– Ты ж не баба, не скиснешь!

Я постарался не скиснуть.

– Выбирай, где твоя подопечная?

На полу валялись голые обезображенные старики, изнасилованные бабы, синие дети с искажёнными ликами. В углу я заметил труп висельника. Каждый труп был по-своему ужасен, и я с трудом удерживал взгляд, выбирая свой, как на базаре в поисках спелой черешни. На труп Лизы я так и не наткнулся.

– Нету?

– Не нахожу.

– Значит, она на столе.

– Где?

– Сюда.

Санитар провёл меня в другой зал, в котором проводились вскрытия. Здесь моё воображение дало сбой. Такого ужаса я не представлял себе ни в одном кошмаре. На столах лежали выпоторошенные тела. Внутренности лежали рядом, пахли свежестью и наливались соком. Черепная коробка у многих тел был вскрыта, некоторые лежали без мозгов, а у другого полностью отпилен череп. Рядом с трупами шумели открытые краны, из которых под сильным напором текла ледяная вода. Весь секционный стол залит кровью. В зале трудились медицинские эксперты и не обращали на меня ровным счётом никакого внимания, пока один из них, с позволения сказать, доктор, не окликнул моего поводыря.