Анонимное общество любителей морских купаний - Владимир Свержин

class="p1">— Они что же, действительно такие древние? — с интересом произнесла Алиса.

— Пока сделать точную датировку невозможно. Нет специалистов. Но даже я могу видеть, что работа очень тонкая. Хранитель здешнего музея говорит, что этим статуям больше трех тысяч лет, а может, и все четыре. Но мне кажется, старик не особо разбирается в античной скульптуре. Во всяком случае, кроме одного римского бюста и пары-тройки копий эпохи возрождения, купленных в шестнадцатом веке, еще при князе Люсьене, ничего похожего в музее нет.

— Не знаю, может ли это нам чем-то помочь, — негромко проговорила Женевьева, — позавчера в княжество приехал известный галерейщик и аукционист из Бостона Корнелиус Варди. Он уже третий представитель этой фамилии, владеющий крупнейшей галереей древнего искусства в Северной Америке. Состояние, не считая галереи, семь миллионов долларов, особняк в Бостоне, дом в Вашингтоне, яхта «Фетида», водоизмещением двести тонн. Кстати, на ней он и прибыл сюда.

— Да, да, я его помню, этакий толстяк с одышкой. Пыхтит, как паровоз, и как только ему приходит хорошая карта, начинает щуриться и тереть переносицу. Вчера проиграл три тысячи долларов и ушел довольный, как будто его наградили орденом Святого Шарля.

— Какой интересный человек. — Глаза Алисы сощурились.

Мадам Ле Блан кинула на нее неодобрительный взгляд:

— Тогда, полагаю, вам не составит труда пригласить его прогуляться во дворец и посмотреть найденные статуи. Интересно выслушать его мнение. Надеюсь, на этом наша миссия закончится. Похоже, это дело не по нашей части. Но вы, мадам Алиса, возьмите под свое крылышко этого галерейщика. Он может еще пригодиться.

— Как видно, волею судьбы моя роль жениха вновь откладывается на неопределенный срок, — уголком губ усмехнулся Тарло.

Двор замка его высочества был заставлен наскоро сколоченными ящиками, заполненными песком. Вокруг хлопотали работники, аккуратно освобождавшие от защитного слоя драгоценные скульптуры.

— Аккуратнее, аккуратнее, не поцарапайте! — заклинал их седобородый хранитель музея в придворной ливрее с рыцарским крестом святого Шарля на груди.

Тарло приходилось уже встречаться с хранителем местного собрания диковин, под которое было отведено два зала в старом здании резиденции его высочества. Здесь можно было увидеть римские монеты, венчальное платье одной из местных принцесс эпохи Возрождения, доспехи воинственных предков нынешнего принца, знамя позабытого уже султана, захваченное одним из них в крестовом походе и множество иных неведомых ценностей, лежащих едва ли не грудами.

— Куда ж ставить-то? — скорбно качая головой, то и дело твердил хранитель. — Никакого ж места не напасешься.

Завидев в воротах замка мадам Ле Блан со спутниками, он бросился к ним, на ходу приподнимая шляпу и адресуя поклон каждому гостю.

— Умоляю, госпожа Ле Блан, прикажите поставить эти шедевры у вас! Так оно и надежней будет, и сохранность, опять же.

За широкой спиной начальника тайной службы раздалось громкое бульканье, словно паровой котел пакетбота решил исторгнуть в небо струю перегретого пара.

— Вы что же?! Да как так можно?! — на довольно сносном итальянском заговорил толстяк, внутри которого действительно можно было упрятать средних размеров паровой котел. — Если это и впрямь античные скульптуры, им место в самых лучших музеях, а уж никак не в… игорном доме! Если это лишь парковые копии, их можно разместить вокруг резиденции его высочества. Но кому бы пришло в голову прятать в гроте подделки?

— С кем имею честь? — поджал губы хранитель диковин.

— Я Корнелиус Варди, мое имя хорошо известно по обе стороны Атлантики. Как и моя коллекция античной миниатюры и гемм.

— Эти произведения мало похожи на миниатюры, — бросил придворный знаток древностей, уязвленный замечанием галерейщика.

— Что ж, не все присутствующие здесь похожи на специалистов. — Мистер Варди бесцеремонно отодвинул придворного и направился к ближайшему ящику.

С минуту он молчал, сметая замшевой перчаткой серый песок с белоснежного мрамора. Затем достал из внутреннего кармана деревянную трубку, набил ее табаком и, забыв поджечь, сунул в рот. Так же молча он подошел к следующему экспонату, затем к третьему, четвертому.

— Желаете огня? — предложил ему Андре, доставая шведские спички.

— А? Да, конечно. — Он затянулся виргинским табаком, пробормотал: — Белиссимо. — И блаженно закрыл глаза.

— Что скажете, мистер Варди? — нежно промурлыкала баронесса фон Лауэндорф.

— Это потрясающе! Ничего совершеннее мне не доводилось видеть! Полагаю, даже в те века, когда эти шедевры создавались, они почитались истинным чудом света!

— Сколько все это может стоить? — перебила его Мари Ле Блан.

— Я готов выложить по полмиллиона за каждую статую, буквально, не сходя с этого места. — Галерейщик с неожиданной быстротой сунул руку в карман и достал чековую книжку. — Поверьте, это хорошие деньги.

— Это действительно хорошие деньги, — кивнула Мари Ле Блан. — Я, несомненно, доверяю вашему опыту. Однако речь пока не идет о продаже. Мне нужно назвать его высочеству ориентировочную стоимость находки.

— Античные шедевры не имеют определенной цены.

— Вы сейчас назвали вполне определенную.

— Конечно, конечно, но позвольте пояснить. Со мной работают крупнейшие музеи, меня знают коллекционеры. Я представляю, сколько приблизительно можно получить за каждый предмет искусства с тем, чтобы я в результате остался в прибыли. У меня эти связи есть, а у вас нет, поэтому я говорю открыто, что получу за скульптуры значительно больше. Однако это моя работа.

— Давайте не будем торопиться. Тем более, я по вашему лицу вижу, что вы чего-то не договариваете. Хотелось бы понять, чего.

— Ладно. — Толстяк недовольно поджал губы. — Пятьсот пятьдесят тысяч за скульптуру вас устроит? Но это окончательная цена.

— По-моему, даже не начальная, — покачала головой начальник тайной службы. — Мы пригласили вас как большого специалиста взглянуть на скульптуры и, если согласитесь, воспользуемся вашей помощью для устройства аукциона, если, конечно, его высочество захочет расстаться с этими, несомненно, впечатляющими произведениями. Но для начала я бы желала понять, что вы пытаетесь утаить от нас.

— Вот еще! — презрительно скривился галерейщик. — Впрочем, даже если я назову вам имя Гипполох, много ли даст вам это знание?

— Гипполох Киприд, — не меняясь в лице, пояснил граф Тарло. — Считается учителем Пигмалиона. Создатель гипполохской школы. Ее мастера, отказавшись от бога-символа, ваяли бога-человека. Именно к скульптуре этой школы изначально относилось понятие «одухотворенность». На сегодняшний день известны лишь фрагменты его работ…

Корнелиус Варди застыл с недонесенной до рта трубкой:

— Так считают специалисты. Но откуда вам это известно?

— Не суть важно, — отмахнулся бывший лейб-улан. О, Эрмитаж! Сколько счастливых часов проведено среди коллекций Зимнего Дворца! — Вы что же, хотите сказать, что это подлинные статуи работы Гипполоха?

— Может быть, очень может быть. Как известно, Пигмалион был сыном египетского царя, и тот нанял наилучшего ваятеля Эллады, дабы тот обучил его сына. Пигмалион был способным учеником, однако предпочитал слоновую кость