Рассказчица - Кэтрин Уильямс

Райан смотрит на меня, даже не пытаясь скрыть смеха.

– Спасибо, чувак, я сам переобуюсь.

Не знаю, за кого мне стыдно больше всего – за Эвана, Райана или за себя саму. Я будто хлебнула скисшего молока, и теперь мне некуда сплюнуть.

Эван поднимается:

– Вам принести носки?

Готова поклясться, он делает акцент на «вы». Он надо мной издевается?

– Не, я голышом, – отвечает Райан.

Эван будто собирается возразить, но оставляет нас, чтобы принести коробки обуви маме с дочкой, которая теперь хватает пары со стеллажей и кричит, что хочет ботинки с фиолетовыми единорогами. Я пытаюсь успокоиться, разглядывая волнистый узор на ковре.

– Давай вот эти, – говорит Райан, когда Эван возвращается за коробками.

– Прекрасный выбор.

– Я не похож в них на гея?

Я морщусь. Эван медленно отвечает:

– С полной уверенностью говорю, что не могу определить вашу сексуальную ориентацию по подобной обуви.

Райан снова бросает взгляд на ботинки.

– Да без разницы, – недовольно говорит он. – Беру обе пары.

– Прекрасно. Могу ли я помочь чем-то еще?

– Нет! Спасибо, Эван! – подпрыгиваю я, забирая коробки.

– Прекрасно. Моя коллега на кассе все оформит, – говорит он, когда я уже туда спешу.

– Что за странный чел? – спрашивает Райан довольно громко, пока мы ждем, когда менеджер закончит разговор по телефону. – «Не принести ли вам носочки, уважаемый господин?»

Изображая Эвана, Райан говорит с деланым британским акцентом. Я не смеюсь.

– Вы же это… не друзья?

– Нет.

– Кажется, у него на тебя стоит.

Мое сердце странно подскакивает, хотя и без того бьется слишком быстро.

– Фу, Райан. Нет, это просто какой-то левый парень, я его знаю только через ту штуку по истории. Он никто.

Эван покашливает у меня за спиной; меня словно облили ведром ледяной воды. Я поворачиваюсь и внутренне съеживаюсь от осознания: он стоял у нас за спиной все это время.

– Кажется, без этого вы далеко не уедете, – говорит он, протягивая мне ключи от машины с брелоком – маленьким красным «Волшебным экраном».

Мы с Кэти купили одинаковые в девятом классе, мечтая однажды научиться водить. Мне никогда не хотелось поговорить с ней так сильно, как сейчас. Сегодня утром она ответила на мое вчерашнее сообщение чередой сонных смайликов и тремя словами: «Сорьки я спала». Она отвечает, уже что-то.

Принимая ключи от Эвана, я бормочу:

– Спасибо. Вообще мы на машине Райана.

У меня по ногам и рукам взбираются огненные муравьи. Я должна уйти.

– Увидимся… позже, – говорит он.

…Свет только что выключился в «Бургер Кинге» напротив парковки, за комаром низко пронеслась летучая мышь.

– Куриные палочки? – спрашивает Райан.

Мы совсем недавно вышли из обувного, но сказанное не выходит у меня из головы. Кажется, у него на тебя стоит… Какой-то левый парень… Он никто. Эван это слышал?

Райан прерывает замкнутый круг моих мыслей.

– Как думаешь, он примеряет женские туфли, когда никто не видит?

– Что? Нет, Райан.

– Ну, знаешь, как тот маньяк из «Молчания ягнят»?

– Нет, Райан, я не думаю, что Эван серийный убийца.

Он легонько толкает меня в плечо.

– Но ты не знаешь наверняка.

– Слушай, он нормальный, ясно?

Райан резко останавливается.

– Да что с тобой? Ты всю неделю такая странная.

Существует столько граней странного; почему какие-то считаются приемлемыми, а какие-то – нет?

– Со мной все нормально, Райан.

– Тогда почему ты повторяешь мое имя?

– Потому что тебя так зовут. – Продолжаю идти к машине.

– Ладно. Как скажешь. – Он идет за мной. – У Дага сегодня тусовка.

– Нет, – резко говорю я.

– В смысле «нет»?

Останавливаюсь.

– Нет, я не хочу идти к Дагу.

– Почему?

– Потому что. – Резко разворачиваюсь. – Даг – тупой сексист и придурок, который считает, что лучшее, что можно делать в жизни, – это напиваться каждую неделю.

– Что ты несешь, Джесс? Он мой лучший друг.

Поверить не могу, что это происходит и что это происходит посреди парковки торгового центра, пропахшей жареным мясом. Это не входило в мои планы, но я начала и не могу остановиться – как булыжник, катящийся с вершины горы, я только набираю обороты.

– Почему ты ведешь себя как какой-то козел?

– Да почему я козел? – Краснота поднимается с шеи и доходит до кончиков ушей.

– Ты думаешь, что все, кто на тебя не похож, – лузеры. Как будто кроме тебя счастья никто не заслуживает.

Уверенность, которая мне когда-то в нем понравилась, – неужели это просто глупость или невежество?

– Да о чем ты вообще? – плюется он.

– По-твоему, быть придурком – это круто? Ходить на вечеринки, ни о чем не думать – поэтому ты всем нравишься? – «С ним ты другой человек». – Мне не нравится быть той, кем я только что была, Райан.

– Единственный, кто сейчас ведет себя как придурок, – это ты.

Ярость змеей сворачивается у меня в животе. Хочется его толкнуть, встряхнуть, ударить по груди – что угодно, лишь бы он наконец-то меня увидел. На кофту падает слеза, за ней вторая, третья.

– Это грустно, Райан. Притворство – это грустно и жалко.

Я понимаю, что на самом деле говорю не о нем, падаю на колени, закрываю лицо руками. Он опускается рядом со мной. Его лицо изменилось: он больше не злится, но я не могу понять, что он чувствует. Ему страшно?

– Почему ты со мной? – спрашиваю я. То же, что Кэти спросила меня.

– О чем ты, Джесс? – тихо говорит он, почти виновато.

– Назови две причины.

– Бред какой-то.

Я будто дала ему тест, от которого зависит его годовая оценка. Он молчит. Я жду, я хочу услышать ответ. Райан вздыхает, оглядывается, снова смотрит на меня.

– Потому что ты классная и красивая, с тобой весело, и нам нравится одно и то же.

Его ответ немногим лучше моего.

– Нет, – говорю я, чувствуя поражение. – Нет, не нравится, Райан.

Вспоминаю все крупицы себя, которые я панически заметала под ковер в надежде понравиться Райану. И все вещи посерьезнее, которые я запихивала поглубже в шкаф, – то, что казалось мне изъяном, но теперь я думаю, что это может быть просто частью меня. люди в отношениях всегда стараются выставить себя в выгодном свете, но, если перестараться, можно потерять себя.