Тайна острова Матуа - Владимир Макарычев

— Одиночным, по движущейся цели, огонь! — скомандовал он после удачно отбитой атаки. Выпущенный 100-миллиметровый снаряд из универсальной автоматической артиллерийской установки А-190 — 01 попал точно в цель, прямо над ватерлинией левого борта. Неприятельское судно круто развернуло в обратную сторону, показывая коричневое пятно в борту. Оно расползалось, как кровь из-под бинта.

— Право на борт! — прокричал вахтенный офицер. Корабль уверенно пошел в противоположную сторону.

Все увидели, как судно противника заваливается на левый борт и быстро теряет скорость. Не сбавляя скорости, «Дерзкий» перерезал след, оставленный на воде нарушителем. За бортом, как на проявленной фотобумаге, появился пенистый бело-голубой косой крест, напоминающий корабельный Андреевский флаг. Заметив странный символ, Куринов вспомнил сон, когда после детского писка увидел крест и поцеловал его. Не знал, что так предупреждает судьба о приближающемся несчастье, но прикосновение к кресту губами означает преодоление невзгод!

Странное природное явление увидел и сигнальщик Андрей Смирнов. Вспомнил тетку Ольгу, которая на прощание подарила ему крестик со словами: «Крест защищает человека»!

Команды отбоя не поступило. На смену четкости и движению пришла деловая тишина. Хотя она была кажущейся. Работали судовые механизмы, над головами урчала стрельбовая антенна. Внизу лязгали цепи элеватора, поднимающие с погреба снаряды в артустановку. Через «каштан» прорывались обрывки внутренних команд: «Есть, нет, есть!»

Наконец командиру доложили: «Вторая наводка выполнена».

Николай посмотрел на часы, фиксируя по привычке действия своих подчиненных. Потребовалось десять секунд для нового «захвата цели».

— Поставить на дистанционное управление, — продолжал он руководить боем.

Последовал дубляж команды от командира боевой части, затем по цепочке до расчета артустановки.

Неприятельское судно удалялось. Куринов понимал, остановить его может артиллерийский залп по курсу движения. Нейтральные воды рядом, и преследовать противника нельзя.

Вдруг раздался искаженный помехами связи голос командира артустановки:

— Товарищ командир, орудие не ставится по горизонту.

— Устранить неисправность! — прозвучало в ответ.

В то же мгновение на артустановке медленно поползли вверх стволы орудий и замерли под углом 45 градусов. Оказалось, отвалился от вибрации проводок в приборе стабилизатора качки. В доли секунд команда артустановки нашла неисправность и простым паяльником устранила ее. Этого времени было достаточно, чтобы корабль-нарушитель зашел в нейтральные воды. Боевой успех омрачили сами же артиллеристы, так уверенно начавшие бой. Преследование закончилось. Приз ускользнул от победителя, но в том не было никакой надобности.

— Капитан-лейтенанту Баранову прибыть на ГКП, — раздалось по корабельной трансляции. Официальное приглашение означало стопроцентный нагоняй.

Николай успел добежать до артустановки и снять злополучную плату.

— Товарищ командир, — начал он прямо с комингса командного пункта, — смотрите, здесь рука «барабашки», а не заводской брак. Кто-то специально распаял провода и соединил их наживую. По идее вредителя, мы вообще не могли бы выполнить стрельбу. Просто техника наша с хорошим запасом прочности, — и протянул испорченную запчасть Куринову.

— Похоже, Баранов прав, — озадаченно проговорил капитан и передал электронную плату «флагману» Гуревичу.

Тот приступил к изучению платы размером в пятикопеечную монету, весь краснея и потея.

— Это вам не гильзами от снаряда кидаться в старшего корабельного офицера, — уколол его Чугунов, напомнив недавний инцидент на якорной стоянке. А на мостике вспомнили, как командир еще раньше, в отсутствие Баранова, послал «флагмана» проверить боевую готовность артиллеристов, «шпионский» радиосигнал в районе первой артустановки.

— Проводим расследование по факту умышленной порчи оружия. Нештатным следователем назначаю старпома, капитана третьего ранга Чугунова. Рапорт представить к приходу в базу, — приказал Куринов.

Прозвучала долгожданная команда: «Боевая готовность номер два. Очередной боевой смене заступить». Через пару минут, заслушав поспешные доклады с боевых постов о выполнении приказа, недовольный голос старпома объявил долгожданное: «Подвахтенным от мест отойти».

Баранов искал Папуту, миновав коридор, еще пахнущий порохом. Артустановка находилась над ним, рядом с кают-компанией. В закупоренном «броняшками» помещении было душно и дымно. Николай повел носом — не пожар ли? Огонь являлся главной опасностью любого судна. Увидев облако над кондиционером, успокоился — потек фреон. Такое случалось и раньше на учениях, когда от стрельбовой вибрации и перепада электричества лопалась трубка «кондишена».

В этот раз пахло по-особому, и он ловил, как Гуревич над чашкой горячего чая, воздух.

— Привидение сдохло от страха, потому и воняет хламом, — заметил корабельный доктор Федор Казимирович Бошин. Он развалился на маленьком кожаном диванчике, листая странички журнала «Морской сборник»[40], и был буквально счастлив, что не потребовалось его профессиональных знаний.

— Точно, пахнет крысой, — осенила Николая догадка, — они застревают в корабельных воздухоотводах и долго разлагаются.

Он попытался открутить пластмассовый «барашек» крепления «броняшки» и открыть иллюминатор, выветрить неприятный запах. Напрасно, сорванная резьба не поддавалась.

— Старпом предупреждал, открывай «барашек» осторожно, — снова съязвил доктор, — здесь все сделано тяп-ляп. Вот на советском флоте «барашек» был медный, его чистили каждый день до блеска! И не ломался никогда!

Не обращая внимания на обычное брюзжание поклонника советского образа жизни, Николай с силой надавил на выпуклое тело железной тарелки, закрывающей иллюминатор в кают-компании, и она выскочила из гнезда. Помещение моментально наполнилось свежим морским воздухом. Свет дня и шум моря ворвались следом. Спиной к доктору, склонившись над огромным лагуном, сидели Папута и вестовой моряк. Они осторожно отделяли от крабового туловища бурые клешни и бросали в лагун, а красные тельца раскладывали по целлофановым подарочным пакетам с символикой корвета «Дерзкий».

— Мне корешки, а Папуте вершки, — усмехнулся Федор Казимирович своей доброй, но хитрющей улыбкой. Детская сказка про находчивого мужика, обхитрившего глупого медведя при посадке клубней картофеля, объяснила суть происходящего. Бесхитростный Папута не знал, что весь вкус краба в его мясистых клешнях, а не в тушках. Довольный своим поступком Папута, не подозревая о коварстве доктора, протянул подарочный пакет Николаю. На него остекленело смотрели выпученные пуговки-глазки крабов, а Папута ждал похвалы. Он подготовил пакетов тридцать, каждому офицеру корабля.