2133: Путь - Сергей Извольский

свое заблуждение, Никлас сейчас на внучку рейхсграфа почти не смотрел, будучи погружен в мысли об услышанном. Да и завтрак оказался вкусен, натуральная еда — для тех, кто сублиматами долго питался, чистый восторг. Поэтому бросал он на Катрин только мимолетные взгляды, украдкой. Но в один из таких моментов невольно задержал внимание на девушке — чье лицо почти мгновенно стало белым как бумага. Даже обычно темные шрамы потеряли все краски, а после и вовсе всякое выражение с лица пропало. На Катрин словно надели восковую маску, из нее как будто жизнь ушла.

Никлас замер от удивления после столь мгновенной метаморфозы. С завтраком он почти покончил и сейчас держал в руке чашку с терпким ароматным чаем, уже несколько остывшим. Смотрел Никлас на Катрин поверх кружки, но она на его взгляд не обращала ни малейшего внимания.

Внучка рейхсграфа поднялась, двигаясь при этом как механическая игрушка. Направилась Катрин в другой конец комнаты, где лежали ее чемодан, рюкзак Никласа и армейский баул, в который убрали испорченный чемодан с вещами Марши. Катрин присела у своего чемодана, дернула звучно вжикнувшую молнию. Выложила металлический кейс со шприцами-инъекторами на пол, посмотрела на Никласа.

— Это тебе, — глухо произнесла она, после чего взяла уже его рюкзак и достала из бокового кармана кобуру с вальтером.

Никлас только что, пока Катрин шла, в пару глотков допил подстывший чай, в руке у него оставалась пустая кружка. Именно это помогло сохранить Катрин жизнь — когда она вытащила из кобуры вальтер и уперла ствол себе в подбородок, Никлас эту самую кружку швырнул.

Прилетела кружка точно в запястье Катрин, обивая руку с пистолетом в сторону. Прогремел выстрел, пуля ушла в потолок, разбив искусную лепнину. Никлас уже, по инерции броска вскочивший на ноги, пробежал несколько шагов и прыгнул к Катрин. Она в этот момент как раз попыталась приставить ствол к виску, но Никлас успел перехватить руку с оружием, уводя ее руку. Второй выстрел разбил зеркало на трюмо, третьего не последовало — перехватив запястье, Никлас ударил руку Катрин об пол, с негромким вскриком пистолет она выронила.

Навалившись сверху, Никлас потянул Катрин за собой, перекатившись вместе с ней по полу подальше от пистолета. Катрин попыталась вырваться, но Никлас уже оказался сзади — и вжав подбородок ей в плечо, чтобы затылком нос не разбила, крепко прижал бьющуюся внучку рейхсграфа к себе. Катрин, осознав, что покончить с собой не получилось, закричала — громко, пронзительно. Когда воздух у нее в груди кончился, крик затих, а вернулся уже превратившись в истеричный плач.

С того самого момента, как внучка рейхсграфа Брандербергера оказалась на краю гибели под ударами обезумевшей сестры, с того самого момента как Никлас спас ее от смерти и вынес на мокрое от ливня крыльцо, она сохраняла практически ледяное спокойствие во всех ситуациях. Но сейчас это спокойствие кончилось, как будто плотину прорвало — Катрин, рыдая навзрыд и подвывая, все активнее пыталась вырваться из захвата Никласа. Избегая даже разок клацнувших рядом зубов, он заломил руки Катрин за спину и уложил ее лицом в пол, как учили.

Катрин рыдать прекратила, но вдруг негромко завыла с неизбывной тоской, постепенно затихая. Никлас так и держал ее руки в захвате, но девушка больше не пыталась вырваться, обмякнув. Почувствовав что-то неправильное, Никлас вдруг понял, что вместе с легким сквозняком ощущает чужой взгляд. Обернулся, увидел в проеме входной двери номера довольно молодого человека в темно-синем мундире с голубыми вставками. Жандарм с крайним удивлением наблюдал странную картину, явно даже не зная, что сказать.

— Здравствуйте. Вы к кому? — поинтересовался Никлас прямо с пола, глядя на гостя снизу-вверх.

— Инспектор Транспортного надзора Андрей Горчаков, п-прибыл опросить вас п-по факту п-произошедшего в п-поезде. Господин Никлас Бергер, п-полагаю?

Прибывший жандарм чуть слышно заикался, речь его звучала как будто с придыханием. Да и в целом выглядел он довольно… несуразно, с некоторой задержкой сформировал Никлас впечатление. Сосредоточенности в оценке мешало то, что он так и сидел верхом на Катрин, опасаясь, как бы у нее снова не начался буйный припадок.

Сама Катрин на появление гостя не обратила никакого внимания. Такая недавно непробиваемо-спокойная валькирия обмякла, словно лишившись и сил, и воли, и сейчас едва слышно плакала. Никлас, понимая, что делает ей больно жестким захватом, немного ослабил хватку. Сопротивления не почувствовал — вырваться внучка рейхсграфа больше не пыталась.

Никлас аккуратно слез с Катрин, встал рядом на одно колено, придерживая руки девушки. Действуя и наблюдая за ней крайне внимательно, в готовности если что вдруг среагировать. Еще раз, быстро, бросил взгляд на прибывшего инспектора жандармского ведомства.

Высокий, но при этом согбенный, с неправильной осанкой; худощавый настолько, что мундир сидит мешковато. На узком лице с близко посаженными глазами откровенно глуповатое выражением, которое подчеркивают растопыренные уши, прижатые форменной фуражкой. Отдельного внимания стоила трость — толстая, тяжелая, с поблескивающим серебром набалдашником в виде орлиной головы с раскрытым клювом; вкупе со всем остальным эта массивная трость только добавляла нелепицы облику жандарма.

«Крыло аиста с рыбьим хвостом», — вспомнил вдруг Никлас кадета Биглера из книги о солдате Швейке. К такому гостю — несмотря на ведомственный мундир, просто невозможно отнестись серьезно, какая-то ходячая несуразица.

— Да, я Никлас Бергер…

«Так, а откуда он моё, которое совсем не моё, имя знает? Катрин в поезде рассказала?» — только сейчас пришла вдруг мысль. Ладно, это все потом.

— Господин инспектор, дайте нам пожалуйста немного времени, мы с девушками как видите еще не пришли в себя после ужасающего происшествия.

— В ближайший час я буду в ресторации внизу. Если к этому времени не спуститесь или не п-пошлете за мной, зайду п-после шести п-пополудни.

— Благодарю вас за понимание и участие, — кивнул Никлас, поднимая на руки совершенно безвольную Катрин. На появление инспектора она по-прежнему не обратила ни малейшего внимания. Она больше вообще ни на что внимания не обращала, взгляд совершенно пустой.

Когда за жандармом закрылась дверь, Никлас уже перенес Катрин на диван, усадил аккуратно. Голова ее безвольно болталась, потухший взгляд смотрел вниз, дорожки слез катились по щекам. Никлас несколько минут подождал молча, внимательно наблюдая. Катрин постепенно все же приходила в себя — только что подняла руки, закрывая лицо. Поняла, похоже, как выглядит. Марша принесла салфеток, помогла ей привести себя в порядок. Никлас все это время так и сидел рядом в готовности вмешаться, если внучка рейхсграфа решит разбить себе голову об пол, например.

— Итак, что случилось? Что ты там увидела? — спросил он, когда Катрин более-менее выпрямилась и вернула ясность взгляда.

Впервые с того