Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв. - Ален Демурже

Если верить А. Латтреллу, госпитальеры не внедряли на Западе восточных медицинских практик. Они почти не давали средств своим западноевропейским заведениям. Кое-где встречаются упоминания о врачах (например, в госпитальном заведении в Швеции) или о хирургах, о фармацевтах (в Генуе), но это и всё. Впрочем, они ввели западные обычаи на Востоке, как показывает молитва для больных, которую воспроизводит один текст, давно известный на Западе[505].

Этот пересмотр мнений о влиянии ордена святого Иоанна на развитие западной медицины и на передачу восточных знаний побуждает вновь поставить в самом широком виде проблему о восточном влиянии в медицинской сфере и вернуться к строению и к самой концепции госпиталя. Византийские и арабские больницы были небольшими, принимали с полсотни больных, за каждым из которых ухаживал намного более многочисленный персонал, чем в заведении госпитальеров святого Иоанна. Эти больные были пациентами, требующими медицинского ухода. А ведь они составляли только часть, и, конечно, меньшую, всех «больных» западного госпиталя. Тот отныне был открыт «для всех несчастных мира», и его планировали и строили, исходя из этого. В английском языке ясно различаются curing и caring, лечение и уход[506].

Милосердная деятельность играла и идеологическую роль, особенно в XIV и XV вв., когда не скупились на критические замечания по адресу военных орденов. В той же мере, что и военные успехи, она оправдывала наличие у ордена владений и привилегий. Большой госпиталь Родоса «был до определенной степени пропагандистским инструментом»[507]. Восхищенные описания, которые с XII в. до конца средневековья оставляли посетители госпиталей в Иерусалиме или на Родосе, показывают, что операция по созданию имиджа госпитальерам удалась.

То же самое делали тевтонцы с большим Марбургским или с Эльбингским госпиталями. Но они не обладали ни постоянством, ни последовательностью госпитальеров. Госпитальер ордена, командор Эльбинга, не руководил госпиталем в этом городе (оставив заботу об этом подгоспитальеру) и никоим образом не играл роль «министра здравоохранения» тевтонского Ordensstaat [орденского государства (нем.)]. Тевтонские госпитали провинции Германия были автономными, независимыми от этого командорства; они подчинялись великому командору Германии. В XIV и XV вв. орден забросил свои госпитали и передал управление ими мирянам. Положено было принимать больных бедняков, а принимали все больше вполне здоровых богачей, дворян или городских бюргеров. Госпитали должны были выделять часть средств из своих доходов на финансирование дорогостоящих военных операций ордена, который уже находился на последнем издыхании[508].

К концу средних веков странноприимная функция оказалась в кризисе. Города, обеспечивавшие руководство большей частью этих заведений, больше не могли этого делать из-за нехватки финансовых средств. Кризис конца средневековья затронул и странноприимные структуры. Тем не менее орден Госпиталя по-прежнему обеспечивал выполнение этой функции на Родосе, а потом на Мальте в XVI–XVIII вв. Он ее осуществляет и в наши дни.

Любому монастырскому заведению его основатель предоставлял имущество и доходы, позволявшие первому существовать; потом его бенефиции, или патримоний, росли за счет даров верующих. Почти так же было и в отношении военно-монашеских орденов, за одним исключением: поскольку дар приносили ордену в целом, а не конкретно тому или иному дому, акты основания домов известны редко. Довольно часто командорство создавали лишь с момента, когда накапливался солидный патримоний. Признавая орден Калатравы в 1164 г., папа Александр III упоминал владения, которые орден мог получить «либо благодаря уступке понтифика, либо от щедрот королей и князей, либо как дары верующих, либо всеми прочими законными средствами…»[509] Притом патримоний орденов создавался как в тылу, так и на фронте; это было средство, позволяющее ордену выполнять свою военную миссию. Он был частной собственностью, но в передовых районах фронта бывал в некотором роде и общим достоянием. Приращение патримония стало целью, к которой ордены стремились в своих собственных интересах. Ведь они были не только монахами и колонизаторами, но и просто-напросто сеньорами.

Ордены неравномерно распределились в христианском мире. Основанные на Святой земле ордены получали дары на всем христианском Западе; тем не менее орден Госпиталя распространился на большей площади, чем орден Храма. Тевтонский орден, родившийся на Святой земле как немецкий, не ограничил сферу своего распространения немецкими территориями: благодаря связям с императорской династией Штауфенов, правившей также в Сицилийском королевстве, он с самого начала существования был широко представлен в Италии — у него был дом в Барлетте с 1197 г. и другой в Палермо с 1206 г. Но перспективы, открывшиеся благодаря его внедрению в Пруссию, вытеснение Штауфенов из Италии после 1266–1268 гг. и, наконец, потеря Святой земли загнали его в немецкое пространство. Хотя он и сохранил некоторые владения вне этой сферы, например те, которыми располагал во Франции благодаря дарам французских крестоносцев во время пятого крестового похода: в Монпелье, в Ниверне, в Шампани, особенно в командорстве Бовуар[510].

Ордены Пиренейского полуострова обладали отдельными владениями за пределами своей естественной территории благодаря благочестивым дарителям или вследствие чьей-то политической воли: орден Сантьяго, помимо владений в Гаскони, располагал собственностью в Иль-де-Франсе по благосклонности короля Филиппа Августа; еще в 1480 г. Людовик XI признал эти владения за орденом[511]. Нет сомнений, что это благодаря связи с цистерцианским орденом Калатраву пригласили в Пруссию, в Тимау, заниматься миссионерской деятельностью; может быть, этот орден присутствовал и в Чехии[512]. С XIII в. Калатрава и Сантьяго имели владения в Южной Италии. Арагонская экспансия в Западном Средиземноморье в XIV и XV вв. привела к создании на Сицилии, Сардинии и в Неаполе провинций орденов Сантьяго, Монтесы и Сан-Жорди-де-Альфама. Делались также попытки привлечь иберийские ордены в Святую землю: орден Сантьяго в 1180 г. получил владения в княжестве Антиохии, а в 1246 г. латинский император Константинополя Балдуин II даже умолял его помочь своей умирающей империи[513]. А отдельные владения, которыми на Святой земле обладал арагонский орден Монжуа, позже позволили ему выдавать себя за орден из Святой земли. Эти отдельные территории немногое добавляли к патримониям орденов, но способствовали их престижу.

Щедрость верующих как основа создания патримония

Генрих, польский князь Сандомирский и Люблинский, отправляясь в 1154 г. в Палестину, одарил одну церковь в Загосци, чтобы передать ее госпитальерам, защитникам Святой земли; Владислав, князь Великопольский, в 1225 г. принес дар тамплиерам в знак признания их заслуг во время Пятого крестового похода[514]; Отто Бланкар, генуэзский купец из Лаяса в Малой Армении, в 1279 г. передал свое движимое имущество немецкому филиалу ордена Госпиталя на содержание больных[515]. Дрё де Мелло, сеньор Сен-Бри в графстве Осерском, писал: