Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

'Мне надо идти', сказал он. 'Вечером, ближе к ужину, я тебя найду'.

Френсис уже обрел дар речи. 'Ты- герцог Глостер', выпалил он с внезапностью, превращавшей вопрос почти в обвинение.

Интонация уточнения заставила другого мальчика изогнуть бровь. 'Да, я знаю', ответил он, и учитывая его старшинство, это без сомнения было иронией.

Герцог Глостер совсем не выглядел так, каким Френсис представлял себе брата короля Эдварда. И поступал он не так, как, по меркам Френсиса, должен поступать герцог королевских кровей. Ему казалось чудовищно несправедливым по отношению к себе превращение мальчика, которому Френсис начал симпатизировать, в Ричарда Плантагенета, герцога Глостера. Единственный человек, проявивший к нему дружелюбие... йоркистский принц, кровный родственник внушающего страх Эдварда!

Френсис попытался вспомнить, в каких вопросах придворного этикета он получал советы от матушки. Вроде бы, предполагалось упасть на колени, но это выглядело полным безумием посреди конюшни, особенно, когда царственный герцог отдал ему собственный носовой платок, стереть следы рвоты с лица. К герцогу следовало обращаться 'Ваша Милость', как к королю? Или 'моего господина' было достаточно? Безнадежно, все полностью вылетело из головы. 'Как мне обращаться к вам?' - спросил Френсис после продолжительного молчания, слишком несчастный, чтобы скрыть свое состояние, чувствуя крайнюю неловкость и острое одиночество, больше, чем за все время, проведенное здесь, за все самые одинокие полмесяца в жизни. Ричард посмотрел на него внимательно и задумчиво, улыбнувшись с внезапным очарованием: 'Друзья называют меня Диконом', ответил он.

Глава восьмая

Замок Миддлхэм. Йоркшир.

Октябрь 1464 года

Подперев журнал о подтянутые коленки, Френсис покачивал пером над пергаментом, начав далее полное описание дня, аккуратно создав подпись наверху страницы:

Начато в четырнадцатый день октября, в двадцатое воскресенье после праздника Святой Троицы, в замке Миддлхэм, Венслидейл, Йоркшир, в лето Господне 1464, на четвертом году правления Его Монаршей Милости, короля Эдварда.

Пишу это в светлых покоях Его Милости, Графа Уорвика. Каминное бревно сгорело почти на целую четверть с момента, как мы услыхали колокола вечерней службы, прозвучавшие над городком, значит, скоро следует идти укладываться спать. Мы играли в фанты с жареными каштанами в качестве ставок, - Изабелла и Анна, Уилл и Роб Перси, Дикон и я.

Изабелла - дочь графа. Ей тринадцать лет. У нее блеклые волосы и глаза оттенка зеленого золота, как у кошки. Когда злится, она может и шипеть как кошка.

Ее сестра Анна совсем другая. Анна злится редко. У нее чудесные косы, за которые любит дергать Дикон, и карие глаза, как у ее отца, графа. День рождения Анна празднует в июне. Ей восемь лет, как и Анне... Его перо повисло в воздухе, затем решительно обвело слова 'моей жене'. Френсис надеялся, что многократное повторение сделает эту мысль менее странной для него. Воздвигнув тайник для каштанов, он подытожил: Уилл это -Уилл Парр. Для своих тринадцати лет он мелковат, как и Дикон, с лицом, усеянном веснушками и зелеными глазами. Он неизменно добродушен, и он мой друг.

Роб Перси - один из нортумбрианских Перси. Его семья относится к йоркисткому лагерю, но Роб приходился дальним родственником ланкастерскому Генри Перси, графу Нортумберленд, погибшему при Таутоне, и Генри Перси, сыну и наследнику последнего, заключенному в Тауэр этой весной по приказу короля Эдварда. Титул отца должен был перейти к сыну, но король Эдвард в мае пожаловал его Джону Невиллу, в награду за победу при Хексаме.

Роб чересчур много толковал о своей радости от того, что графом Нортумберленд стал сейчас Джон Невилл. Думаю, Роб опасается, как бы люди не спутали его с ланкастерской родней, поэтому хвалит Йорков больше кого-либо в Миддлхэме, даже больше Дикона! Как все Перси, Роб обладает светлыми, как лен, волосами и голубыми глазами. У него живой характер и чрезмерная страсть к шуткам. Роб скорее друг Дикона и Уилла, чем мой.

Вот Дикон - самый надежный товарищ. Его волосы темны, как чернила и глаза цвета, смешавшего в себе голубизну неба и пасмурность серого. Его правая рука лежит в перевязи из черного шелка из-за неудачного опрокидывания и падения на ристалище два дня назад. Ее Милость, леди Нэн сильно обеспокоилась, ведь Дикон сломал плечо в таком же падении несколько лет назад, вскоре после присоединения к графской семье. Она звучно ругала его за поспешность. Полагаю, леди Нэн подозревает, что Дикон рисовался перед кузинами, Изабеллой и Анной. Она права, он показывал себя!

'Что пишешь, Ловелл?' - Роб Перси поднялся на колени, склонившись ближе.

Френсис отреагировал инстинктивно, отдернув книгу назад и воспламенив любопытство Роба.

'Дай посмотреть', не мог угомониться тот, потянувшись в завершении просьбы за журналом.

Уклоняясь от его захватывания, Френсис жестко ответил: 'Не покажу. Это личное'.

Роб продолжил упорствовать, результатом чего стала вырванная страница и опрокинувшийся на спину Френсис. Роб бросил взгляд на отвоеванный фрагмент, сжал его в кулаке и раскрыл глаза во всю их ширь: 'Иисусе, он пишет о нас!'

Он ринулся за журналом, и когда два сцепившихся мальчика катались клубком по полу, через их переплетенные тела перелез щенок волкодава, принадлежащий Ричарду, и начал без разбора лизать обоих мокрым шершавым языком. Сумев, в конце концов, встать, хоть и с 98 попытки, Френсис оттолкнул более крупного противника. Роб оступился, потерял равновесие и налетел на деревянный, декорированный серебряным узором кубок, наполненный каштанами. Судорожно стараясь удержать опору, он вытянулся в поисках твердой основы и зацепился за ремень Ричарда, вызвав повторное явление скрученных туловищ полу.

Роб сразу сообразил, что Ричард сильно ударился, и в один миг Френсис был забыт. 'Дикон... Ваша Милость. Прошу прощения, в самом деле!'

Дыхание Ричарда медленно восстановилось, и он оттолкнул руку Роба, когда