Невинный трофей для охотника - Лана Морриган

Кто бы мог подумать, что за внешностью угловатого подростка, скрывалось шикарное женское тело. Пропорциональная фигурка с красивым силуэтом привлекала глаз своей грацией. Без преувеличения у Сони все идеально.

Во рту пересохло, пришлось шумно сглотнуть и откашляться.

— Что? — откинув темные пряди с лица девочка взглянула на меня. — Что-то не так? — пригладила волосы, и поправила вырез майки. — Что ты на меня так смотришь?

Я испорчу девочке жизнь, — ярко запульсировало, но я отчаянно глушил крики совести.

— Иди ко мне, — подался к ней и не дав время на раздумья притянул.

Совесть заткнулась, стоило мне ощутить тепло и тяжесть чужого тела.

Не оттолкнула, прижалась к груди, уткнувшись лбом в основание шеи. До того доверчиво и нежно без всякого сексуального подтекста, что защемило в груди. Разве так бывает?

А в голове продолжало полыхать. Я сам чуть не отдал ее в руки другого, а сейчас готов эти самые руки вырвать с корнем. Сделать так, чтобы Бим никогда не смог ложку поднять ко рту.

Соня рвано выдохнула, щекоча кожу шеи и несмело обняла. Не сразу расслабилась, но вскоре тонкие пальчики гладили по моим ребрам.

— Как твои раны? — чуть ли не подскочила.

— Вовремя ты про них вспомнила, когда уже трижды локтем прошлась поперек.

— Прости, — отстранилась. Приподняв край футболки, констатировала: — Зажили, — подушечками пальцев спустилась вдоль розоватых шрамов. — Не больно? — задержалась, где на месте проникновения когтей вампира образовались грубые наросты.

— Я бы сказал, наоборот. Очень приятно. Продолжай, Софья Алексеевна, — думал смутить, но Соня удивила. Ее пальцы заскользили вверх, собирая ткань футболки и открывая живот. Она надавила на плечи, вынуждая меня откинуться, и продолжила вырисовывать зигзаги по коже, наблюдая как сокращаются мышцы.

— Не стоит дразнить.

— Почему? — взглянула лукаво.

— Потому что взрослые дядьки после такого обычно хотят продолжения, — она улыбнулась. — Сонь, — перехватил ее руку, — не нужно, — произнес твердо и в ту же секунд опрокинул девчонку на спину, прижимая своим телом. — Вот поэтому не нужно, — вжался бедрами. — Тише. Не бойся, — невольно рассмеялся, глядя как округляются зеленые глаза.

— Я не боюсь.

От страха расширились ее зрачки.

— У тебя уже кто-то был?

— Нет, — смотрит испуганно.

— Даже не пробовала?

Морщит нос от моей формулировки, отрицательно раскачивая головой.

— Нет, не пробовала. Не смейся надо мной, — шепчет обиженно, ерзая, пытаясь освободиться.

— Я не над тобой.

Все оказалось хуже, чем я предполагал. Не знаю, можно ли невинную девочку в своих руках назвать везением, скорее наказанием.

— А над кем?

— Над собой, — слегка перенес вес, не разрешая Соне и шелохнуться. — Над собой, — повторил. — Я не трону, — не мог себя заставить отстраниться. И опровергая собственные же слова склонился и впился в мягкие губы. — Не трону, — произнес вкрадчиво, ощущая каждой мышцей скованное тело подо мной. — Не много подразню себя и отпущу, — шептал между прикосновениями.

Соня оплела мою шею руками, шепча на грани слышимости:

— И меня.

Прохладные пальчики гладят шею, закапываю в волосы на затылке, перебирают короткие пряди, спускаются и чуть царапают спину.

Обещал отпустить, а сам продолжаю терзать губы. С удовольствием. Смакуя каждое прикосновение. Получая настоящий кайф от реакции. От сбивчивого дыхания, от тихих стонов, после которых девочка забывает на несколько секунд как дышать, от мелкой дрожи ее тела, от жара с каким она отвечает на ласки. Чувствую себя неопытным подростком, который не знает куда деть собственные руки. Знаю, если коснусь, не смогу остановиться.  

Где взять терпение?!

Соня

Мысли путались, губы полыхали, как и кожа вокруг них. Казалось, что можно сойти с ума от возбуждения и задохнуться от катастрофической нехватки кислорода. Мы изредка отрывались друг от друга, чтобы сделать полноценный вдох. В один из таких вынужденных перерывов Ивар произнес осипшим голосом:

— Тренировка завтра в семь, — оттолкнулся от дивана. — Поставь будильник, — поднялся на ноги и протянул мне руку.

— Поставлю, — ответила на автомате, не совсем понимая, что происходит.

— Я скоро вернусь, — сообщил, оставляя меня одну в гостиной.

Серьезно?! — мысленно выкрикнула в мужскую спину.

Я рухнула обратно на диван и закрыла лицо ладонями подавляя разочарованный стон.

Ушел! Оделся и ушел, оставляя меня полыхать!

Что, черт возьми, происходит?!

Я настолько непривлекательна?! — таращилась в пустой дверной проем.

Горячие слезы обиды скользнули из уголков глаз по щекам. Одна, вторая, третья…  я стерла влагу и уставилась невидящим взором на экран телевизора, звук охотник отключил, не отрываясь от моих губ, на ощупь нашел пульт где-то на полу.

Я не нашла себе более достойного занятия на вечер, как грозно сверлить взглядом низкий стол и плавиться от желания: злость только распаляла, не давая возможности остыть. Хотелось топать ногами и кричать от обиды, но я лишь сложила руки на груди и поджала губы.

Меня кинуло в жар при звуке открывающейся двери. Вскочила. Не буду же я сломя голову бежать и прятаться, нет! — села обратно. Я останусь в гостиной, как ни в чем небывало, — решила для себя.

— Ты почему еще здесь? — Ивар щелкнул выключателем, ослепляя.

— А где мне нужно быть? — не получалось скрыть раздражение. Да и зачем?

— Спать, завтра рано вставать, — он снял куртку и отбросил ее в кресло. Тряхнул головой; мелкие снежинки полетели на пол.

— Я помню, даже будильник поставила, — продемонстрировала экран телефона.

— Умница.

От снисходительной интонации в мужском голосе я готова была взвыть.

— Почему ты ушел? — выпалила вопрос. — Так всегда делают взрослые дядьки: целуют девушку до темных пятен перед глазами, обнимают, а потом сбегают? Я так ужасна? — с последними словами слезы вновь потекли из глаз.

— Сонь, признайся, ты без меня пила? Дыхни, — Ивар присел на журнальный стол напротив дивана.

— Пила, — фыркнула в ответ.

Он вытянул ноги и чуть ссутулившись заглянул мне в лицо:

— Я ушел, чтобы остыть. Хотел проветриться. Успокоиться. Очень тяжело сдерживать себя, когда ты рядом.

— Проветриться? — смотрела в сторону.

— Да, — он рукой провел по коротким волосам на макушке, стряхивая на меня холодные капли.